– Поддерживаю. – Джилли забрал пирожное и положил его на край тарелки с хлебом. Затем, наклонившись к Ханне, спросил: – Вы это слышите?

– Что вы имеете в виду?

– Разве вы не слышите эхо, многократно предрекающее: «Едва ты выйдешь за порог, как мигом скрутят в бараний рог»?

Ханна кивнула со словами:

– Да-да, отчетливо слышу.

– И что думаете?

– Думаю, так вам и надо, вы заслужили нахлобучку.

Пикировка продолжалась еще минут пятнадцать, пока и этим гостям не пришла пора уходить. Джилли, сунув руку в карман куртки, извлек узкий сверток и вручил Ханне со словами:

– Подарок перед помолвкой. - Затем без промедлений повернулся к жене и скомандовал: – Ну-ка, давай, стряхни с себя крошки. Вечно ты пачкаешься при еде.

Вместо ответа Наташа глубоко вздохнула и обратилась к Ханне:

– Откройте же.

Ханна медленно развернула затейливую упаковку и обнаружила под ней обтянутую темно-синим бархатом коробочку с золотой гравировкой, изображающей руки, на крышке. Открыв ее, Ханна остановила взгляд на лежащих внутри золотых наручных часах; затем, подняв глаза на супругов, спросила:

– Почему?

– Боже праведный, я же только что сказал, женщина! – прогрохотал Джилли. – Это подарок перед помолвкой.

– Но… Но я не… Мы не… И это чересчур…

– Послушайте, Ханна! – наклонилась к ней Наташа. – Может, сейчас вы и не помолвлены, но скоро непременно будете. С вашим разводом дело не затянется, как и с разводом Дэвида, когда он займется им вплотную. Единственная преграда – это та помешанная, что у него в женах. Она дико сопротивлялась официальному признанию раздельного проживания, и, наверное, будет не менее ожесточенно сопротивляться окончательному разрыву. Но когда время придет, мы со всем справимся.

 – Ох, не знаю, что и сказать. – Голос Ханны надломился, когда она захлопнула прелестную шкатулку. – Меня ошеломляет ваша доброта.

– Что ж, по моему мнению, давно пора вас чем-то ошеломить. На мой взгляд, одиночество – это то, чего следует всячески избегать, а ваш несносный муж погрузил вас в самую пучину. Ох, как же он жесток! Ну, до свидания, моя дорогая; нам действительно пора домой, потому что Дэвиду наверняка не терпится поскорее сюда вернуться. Вы ведь знаете, он любит вас безмерно.

– Да-да, Наташа, знаю. Но если и так – то не сильнее, чем я его.

– О чем это вы тут секретничаете? Пойдем, Таша, я не могу ждать весь день.

Наташа зыркнула на мужа, мрачно усмехнулась и отошла в сторону, пропуская его на свое место. Взглянув на Ханну сверху вниз, мистер Джиллимен сказал одно лишь слово:

– Ну?

– Глупо звучит, что у меня нет слов, но их действительно нет, Джилли, – ответила она. – Это бесконечно мило с вашей стороны.

– Вам часики нравятся?

– Ну разве такая прелесть может не нравиться?

– Хорошо, давайте-ка примерим.

– О Боже, да. – Ханна вынула часы из коробочки, и Джилли помог ей застегнуть браслет на запястье.

– И зачем только делают такие мудреные застежки? Хватило бы одной, две уже перебор, – пробурчал он. – Ну вот, готово.

– Они прекрасны. Ох, они действительно потрясающие.

– Она выбирала. – Джилли мотнул головой в сторону жены. – Кое в чем у нее хороший вкус.

– Ах, Наташа, никогда в жизни даже не представляла, что буду обладать чем-то подобным.

– А почему бы и нет, с тем состоянием, которое вам досталось?

– Ну да. – Ханна запрокинула голову и рассмеялась. – Я… я и забыла об этом. Еще одно, во что я никак не могу поверить.