— Ты ведь не можешь жить без меня, да? — Его взгляд насмешливый — словно у психопата. — В чем дело, Сэйди? — продолжает он, когда я ничего не отвечаю. — Прикусила язычок?

От его признания и его беззаботности мои глаза застилает красная пелена. Его смех вызывает злость. Именно из-за этого ужасного, отвратительного смеха я теряю контроль над собой. Из-за самодовольного вида Уилла, его склоненной набок головы, удовлетворенной улыбки.

Он воспользовался моим психическим расстройством. Спровоцировал меня на убийство. Вложил в мою голову (точнее, в голову частички моего «я», известной под именем Камилла) идею, прекрасно зная, что эта бедная Камилла готова на все ради него. Потому что она очень любила его. Хотела быть с ним.

Мне жаль ее. И в то же время я злюсь.

Внезапно, не раздумывая, я со всей силы бросаюсь на Уилла — и тут же жалею об этом. Муж слегка покачнулся, но он гораздо крупнее меня. Гораздо сильнее и массивнее. И к тому же трезв.

Я толкаю его. Он отступает на пару дюймов, но не падает, а хватается за стол и удерживает равновесие. Хохочет еще громче и сообщает:

— Плохая идея.

Я замечаю на столе стойку с ножами. Муж следит за моим взглядом.

Вопрос в том, кто из нас первым доберется до них.

Уилл

Она слаба, как котенок. Смех, да и только.

Впрочем, пора покончить с этим. Дальше тянуть нет смысла.

Быстро подхожу к ней, обхватываю руками ее хорошенькую маленькую шейку и сжимаю. Приток воздуха в легкие прекращается. Наблюдаю за нарастанием паники. Сначала паника возникает в ее округлившихся от страха глазах. Руки Сэйди впиваются в мои ладони, царапают своими маленькими кошачьими коготками, пытаясь заставить разжать хватку.

Это не займет много времени: секунд через десять она потеряет сознание.

Сэйди не может закричать — ее горло сдавлено. На кухне полная тишина, не считая нескольких тихих вздохов. Впрочем, Сэйди никогда не была болтлива.

Задушить кого-то голыми руками — довольно интимный процесс. Он сильно отличается от других способов убийства. Вы должны находиться в непосредственном контакте с жертвой. Приходится действовать руками. Это вам не «выстрелил из пистолета и забыл», здесь нужно хорошенько потрудиться. Зато потом возникает чувство гордости, удовлетворения результатом. Это как покрасить дом, построить сарай или наколоть дров.

Преимущество удушения в том, что потом не нужно убирать беспорядок.

— Не могу выразить словами, как мне жаль, что все так заканчивается, — говорю я Сэйди. Ее руки и ноги дергаются — жалкие попытки сопротивляться. Она быстро теряет силы. Глаза закатываются. Удары слабеют. Она пытается выцарапать мне глаза кончиками пальцев, но ее движения вялые и медленные. Я просто отстраняюсь, а она напрасно тратит силы.

Ее кожа приобретает приятный синеватый оттенок.

Я сжимаю ее сильнее.

— Ты слишком умна, Сэйди. Себе во вред. Если б ты ничего не разворошила, то все не закончилось бы вот так. Но нельзя допустить, чтобы ты рассказала другим обо всем, что я сделал. Уверен, ты поймешь меня. А раз ты не можешь держать рот на замке, придется заткнуть тебя навсегда.

Сэйди

Я оседаю. Всей тяжестью повисла на руках Уилла, сомкнувшихся на моей шее. Я сделала это нарочно: последняя отчаянная попытка выжить, прикинувшись мертвой. Если она провалится, то мне конец. В глазах темнеет. В последние мгновения жизни я вижу своих детей. Вижу, как Отто и Тейт остаются с Уиллом.

Я должна бороться ради них. Я не имею права умереть. Нельзя допустить, чтобы дети остались с ним.

Я должна выжить.

Боль все сильнее. Мои ноги и позвоночник больше не удерживают меня вертикально, и хватка Уилла становится жестче: в его руках вся тяжесть моего тела.