Он был хорошим отцом. Гулял с Мышкой на улице и играл с ней в мяч. Рассказывал о птичьих гнездах и о том, как кролики прячут своих детенышей в норах. Он знал, где они обитают, подходил к норам, раздвигал пучки травы и комки шерсти и позволял дочке заглянуть внутрь.

Однажды, когда ему вконец надоела скрипучая лестница, он взял из гаража ящик с инструментами и взобрался вверх. Молотком вбил гвозди в ступеньку, прижимая ее к изнанке, потом схватил пригоршню отделочных гвоздей и постучал, прикрепляя к стояку. После чего с гордостью отступил — полюбоваться на дело своих рук.

Но мастер на все руки из него был так себе. Он мог бы догадаться, что починить ступеньку не получится. Потому что даже после всех его усилий лестница продолжала стонать.

Со временем Мышка привыкла к этим звукам. Она лежала в постели, уставившись на свисавшую с потолка лампу, с колотящимся сердцем, не в силах заснуть, и прислушивалась к последней ступеньке в ожидании, когда та предупреждающе проскрипит. Чтобы понять, что кто-то поднимается по лестнице в ее комнату. И успеть спрятаться.

Сэйди

Лежа в кровати, я наблюдаю, как Уилл переодевается в пижамные штаны и бросает одежду в корзину на полу. На секунду он задерживается у окна, глядя вниз на улицу.

— В чем дело? — Я сажусь в постели. Что-то там, за окном, привлекло внимание мужа. Он стоит в задумчивости.

Мальчики спят. В доме на удивление тихо.

— Там свет, — отвечает Уилл.

— Где?

— В доме Морган.

Я не удивлена. Насколько мне известно, дом по-прежнему является местом преступления. Скорее всего, у экспертов уйдет несколько дней на сбор улик, после чего они вызовут какую-нибудь специальную службу очистить дом от следов крови и прочего. И скоро на наших глазах люди в желтых защитных костюмах с какими-то дыхательными аппаратами на головах будут входить и выходить, забирая окровавленные вещи.

Я снова вспоминаю о ночном убийстве. О кровопролитии.

Сколько окровавленных вещей им придется вынести?

— На подъездной дорожке машина, — сообщает Уилл и добавляет, прежде чем я успеваю ответить, — машина Джеффри. Значит, он вернулся из Токио.

Муж неподвижно стоит у окна минуту-другую. Поднимаюсь с кровати, расставаясь с теплым одеялом. Сегодня вечером в доме холодно. Подхожу к окну и встаю рядом с Уиллом. Наши локти соприкасаются. Вижу то же, что и он: темный внедорожник, припаркованный на подъездной дорожке рядом с полицейской машиной. Оба автомобиля освещены фонарем над крыльцом.

Пока мы наблюдаем, открывается входная дверь. Первым выходит офицер, за ним — Джеффри. Похоже, он на целый фут выше полицейского. Задерживается в дверях, оглянувшись в последний раз. В руках багаж. Выходит из дома и идет мимо полицейского. Тот закрывает и запирает за ним дверь; видимо, встретил его здесь и присматривал за местом преступления, пока мистер Бейнс забирал свои вещи.

— Это невероятно, — тихо бормочет Уилл.

Я кладу ладонь ему на плечо почти утешающим жестом.

— Это ужасно… это и правда ужасно. Никто не заслуживает такой смерти. Особенно молодая женщина.

— Ты знаешь про панихиду? — Уилл не отрывается от окна.

— Какую еще панихиду? — Впервые слышу.

— Завтра. Отпевание Морган. В церкви методистов.

На острове две церкви — эта и католическая.

— Я слышал про это на школьной парковке. Проверил и нашел в интернете некролог и новость об отпевании. Думаю, потом состоятся и похороны, но…

Он замолчал. Очевидно, тело еще в морге и никто не отдаст его до окончания расследования. Формальностям вроде похорон и поминок придется подождать, пока не поймают убийцу.