«Он начал пугать, - подумал Дженнак, уставившись на тени от своих клинков. Они протянулись в сторону вождя тасситов, словно два остроконечных рога, готовых проткнуть его насквозь. - Я предложил поединок, а он начал пугать… Он хочет выиграть жизни своих воинов и свою, а я - время… Что ж, поторгуемся!»

    Его глаза скользнули по лицу Оротаны, руки потянулись к мечам.

    - Так ты готов сражаться, родич? Сегодня День Сокола, вполне подходящий для поединков и для того, чтобы один из нас отправился в Великую Пустоту. Разве не так?

    - На мой взгляд, День Керравао или День Пчелы ничем не хуже, - промолвил тасситский вождь, задумчиво обозревая вал Фираты.

    Сердце Дженнака дрогнуло от радости; он вдруг сообразил, что никакой торговли не предвидится. По лицу Оротаны не скажешь, сколько десятилетий топчет он землю, но тассит вроде бы не собирался рисковать своими непрожитыми годами в схватке с молодым и сильным противником. И если уж поединок неизбежен, он хотел биться на своих условиях. Но на каких? И когда? В День Керравао? Или в День Пчелы?

    - Время, время! - подумал Дженнак. Время означало спасение, и только что Оротана намекнул, что может подарить ему три дня… или даже четыре, если они скрестят оружие в День Пчелы… Стоило ли надеяться на большее?

    Он гордо приосанился и выдавил надменную улыбку.

    - К чему ждать, старший родич? Мы здесь, и наши мечи с нами… Или ты надеешься, что через пару дней я умру от жажды?

    Вождь тасситов небрежно повел плечами:

    - Если хочешь, я пришлю тебе бурдюк с водой или десять бурдюков, чтобы ты не потерял ни силы, ни храбрости. Однако, потомок Одисса, ты вызвал меня, и по обычаю я имею право выбрать место и время встречи. Так вот: мы не будем драться сейчас и здесь, но скоро я приду к тебе, в твою крепость, вместе со своими воинами. Теперь они видели тебя, и никто из них не поднимет руки на светлорожденного, никто не пустит в тебя стрелу, не метнет дротик. Но мои люди убьют твоих людей, а потом приду я и убью тебя. Жди!

    Оротана запахнул плащ, повернулся и зашагал к скакунам; оба его сахема и телохранитель спешили следом. Голова вождя в уборе из белых перьев была гордо поднята, словно он уже водрузил на фиратском холме шесты с бычьими хвостами. Дженнак посмотрел ему вслед и усмехнулся.

    - Отважный вождь хочет биться со мной, когда я буду удручен поражением, - сказал он своим санратам. - Когда вы и все остальные в Фирате умрут и его только воинам выпадет честь полюбоваться нашим поединком. Ясно?

    - Недаром говорится: вороват, как кейтабец, хитер, как тассит, - с энтузиазмом заметил Квамма. - Но на этот раз он перехитрил сам себя! Он мог ударить завтра, но теперь будет готовиться тщательней и дольше… Ты выиграл время, милостивый господин! - Глаза санрата сияли надеждой.

    Дженнак повернулся к Аскаре, но тот отвел взгляд.

    - Ты выиграл время, мой наком, но Фирату тебе не спасти.

    - Возможно, господин наш Джиллор уже на правом берегу Отца Вод, но вряд ли он доберется сюда в День Керравао или в День Пчелы…

    * * *

    Утром Дня Керравао Дженнак стоял на западном валу, с тревогой всматриваясь в степь. Двойственное чувство владело им; внезапно проснувшийся дар предвидения подсказывал, что ждут его сегодня радость и несчастье, победа и поражение, торжество и горечь потери. Что бы это значило? - размышлял он. Но шепот богов и их предостережения были такими смутными, такими неясными, неопределенными… Облизнув пересохшие от жажды губы, он решил положиться на судьбу. Что бы ни случилось, что бы ни произошло в этот день, он будет действовать так, как повелевает его сетанна!

    Он был почти обнажен; как в утро поединка с Эйчидом, его тяжелый доспех, его шлем, набедренные щитки и наплечники остались в хогане, под охраной Виа и трех воинов ротодайна.