– Вы попытались собраться с мыслями… насколько это было возможно, полезли в его письменный стол и взяли папку, которой он наверняка хвастался этим вечером. Я, честно говоря, не думаю, что там было что‑то важное, если вам интересно мое мнение. Он обычно хранил ее в банковском сейфе – больше для того, чтобы убедить самого себя, какая он неимоверно значительная персона… Думаю, несколько месяцев вам было очень не по себе… Вы наверняка все рассказали Тео, если он к тому времени сам не догадался. И он, разумеется, обещал, что с вами ничего плохого не случится, вы можете в крайнем случае просто исчезнуть, поселиться на каком‑нибудь из райских островов. Но вы все равно были в отчаянии… даже подумывали о самоубийстве. Мне кажется, что не единожды вы стояли с телефонной трубкой в руке и собирались позвонить в полицию, чтобы наконец покончить с этим кошмаром, но время шло, ничего не происходило… И вот мы сейчас сидим и беседуем, – закончил Юханссон и вздохнул.

– Зачем вы все это мне рассказываете?

– По многим причинам. Прежде всего, мне это кажется наиболее разумным решением, если вам предложат другую работу в правительстве – не в той должности, в которой вас вот‑вот должны утвердить. Тогда ваше назначение не потребует специальных проверок, привлекающих ненужный интерес, все произойдет обычным путем… Я вот тут кое‑что принес. – Он вынул пакетик с двумя дисками, переданными ему Маттеи – перед тем как скопировать для Штейн, он их тщательно отредактировал.

– Что это? – спросила Штейн.

– Сцены из вашей жизни. У меня сложилось впечатление, что у вас нет недостатка в различных возможностях. Если, разумеется, вы решитесь начать новую жизнь. – Он пристально взглянул на нее.

– Чего я по‑прежнему не могу понять – почему вы мне все это рассказываете? Зачем?

– Вот тебе раз! – усмехнулся Юханссон. – Если я не ошибаюсь, вы сами меня попросили.

– Да ведь вы только того и желали – чтобы я вас попросила! Я в этом совершенно уверена, и я вас выслушала. И ни слова не сказала по поводу вашего рассказа, чтобы не создавать вам проблем.

– Проблемы не у меня, – вздохнул Юханссон, – и я не собираюсь играть роль Господа Бога.

– Тогда зачем вы пришли?

– По двум причинам. Во‑первых, не исключено, что я мог ошибиться, и мне надо было убедиться, что это не так.

– Все равно непонятно… Я же не сказала ни слова, даже не намекнула вам, что я думаю по поводу вашей истории.

– Верно. И это я попросил вас не делать этого. Скажем так, я все равно вычислил ваш ответ. Может быть, прочел в глазах?

– А другая причина?

– Справедливость. Думаю, вполне достаточно того, что произошло. Что будет дальше, решать вам.

– Я должна вас благодарить? – Впервые за время разговора в ее голосе послышалась горечь.

– Почему вы должны меня благодарить? Если бы прокурор принял решение возбудить дело, материалы были бы переданы в стокгольмскую полицию и формальной стороной занимались бы там. Думаю, многого бы они не достигли. Я даже уверен в этом… Но я также уверен, что вам пришлось бы попрыгать перед средствами массовой информации. Так что вот вам одна из причин, почему я выбрал этот путь. А что нам оставалось делать? Ведь прокурор списал ваше дело, и здесь работа, моя и моих коллег, закончена. Нас вам опасаться не надо… В игру вступают другие люди и другие интересы. Если меня кто‑нибудь спросит, я буду утверждать, что мы с вами никогда не встречались. По той простой причине, что от меня будут ждать именно такого ответа, а я… лично для себя… вовсе не хотел бы новых проблем.