Его губы тут же накрыли её уста, второй рукой он схватил её пониже спины. Ингрид одновременно испытала ужас и такое отвращение от запаха, которым её обдало, когда он открыл свой немытый рот, что она чуть не задохнулась. Хозяйка попыталась вырваться, но всё оказалось тщетно, если не считать того, что ей удалось повернуть голову в сторону и прокричать:

– Отпусти меня, грязное ты животное!

– Обожаю, когда меня так называют! – Прокомментировал барон её попытки оскорбить его.

Ингрид изловчилась и со всей силы ударила каблуком по его пальцам на ноге. Послышался жалобный звон металла. Проклятое животное носило железные сапоги, поэтому девушка не смогла причинить ему никакого ущерба.

– Меня заводит, когда моя избранница сопротивляется!

– Ты хочешь попасть на виселицу, Торсон!? Или ты забыл, какие законы действуют в Междуречье? – Ещё один аргумент в попытке образумить насильника.

Торсон лишь захохотал, продолжая гулять своей рукой по её телу. Это действие вызывало у дочери Малеха отвращение и бессильную злость.

– Я скажу тебе, моя дорогая Ингрид, что я собираюсь сделать! – Он, удерживая её за волосы, развернул её голову к себе таким образом, чтобы её глаза смотрели на него снизу вверх. – Я собираюсь заделать тебе ребёнка, сынишку, наследника. – Торсон нагло ухмылялся, пока Ингрид барахталась, бессильно трепыхаясь, прижатая к его железным доспехам. – Ты узнаешь настоящего мужчину, почувствуешь себя женщиной! Это избавит тебя от необходимости выходить замуж за того старикана, барона Вальгарда! И это сделает тебя настоящей хозяйкой Междуречья. Я тоже барон, миледи! И я моложе и красивее старого Вальгарда. Уж я-то смогу позаботиться о твоём женском счастье!

Она плюнула ему в лицо, но барон лишь громко рассмеялся.

– Я сделаю это в любом случае, дорогая. Захочешь ты этого или нет, и я собираюсь обрюхатить тебя, вот на этой самой кровати! – Барон кивнул в сторону ещё не остывшего трупа и мерзко улыбнулся.

Ингрид попыталась плюнуть ему в лицо снова, но он потянул её за волосы и тут же ударил наотмашь тыльной стороной ладони. От удара голова девушки повернулась в сторону, из глаз потекли слёзы, а во рту появился противный привкус крови. Ингрид закричала от боли и обиды. Её никто и никогда не бил! Она находилась на недостижимой высоте для всех, и очень гордилась этим. И вот сейчас она поняла, что эта высота была совершенно не её заслугой, высота была достигнута предками и до сих пор высокая планка её положения удерживалась лишь её отцом.

Торсон заметил перелом в её настроении и добавил:

– Я приду сегодняшней ночью, постарайся подготовиться к моему приходу, ведь ты сможешь выйти из этой комнаты только тогда, когда представишь мне доказательства своей беременности!

В этот момент дверь открылась, и в комнату вбежал сотник Олаф с двумя гвардейцами. Все трое неуверенно держали в своих руках оружие.

– Вас не учили стучать, когда входите в покои к благородным господам? – нагло заявил Торсон, словно именно он и был уже хозяином этих самых покоев.

Ингрид задрожала, из её горла вырвалось клокотание, рыдания сотрясали её тело, но она всё же смогла выговорить одно слово:

– Помогите!

– Олаф! – В голосе барона прорезалось разочарование. – Миледи нуждается в утешении. Выметайся вон, и закрой за собой дверь! С тобой я поговорю позже!

– Помогите! – Снова прошептала Ингрид, поскольку Торсон по-прежнему держал её за волосы.

Все трое шагнули в сторону капитана.

– Гвардейцы, я приказываю вам убрать оружие! – Заявил Торсон, выхватывая свой меч из ножен. – Иначе, я посчитаю ваше поведение, как попытку ослушаться приказа старшего по званию!

Вместо ответа рыжий сотник лишь покрепче сжал меч в правой руке, а левой рукой дал знак гвардейцам обходить Торсона с двух сторон.