Владик всю дорогу в основном помалкивал. Несколько слов было брошено о живописи Пашкова, с которым Владик к тому же был знаком.

Очутились перед домиком, в котором было что-то от XIX века. Постучали. Открыл Родион — в свитере, широколицый и ширококостный, лет тридцати с лишним на вид. Глаза горели, но в то же время избегали взгляда людей.

«Жду, жду» — пробормотал он и провел в большую полупустую комнату.

Сели за внушительного размера стол у окошечка. На подоконнике — герани, на столе — несколько книг, главным образом о смерти, и две бутылки водки, буханка черного хлеба.

Такой прием, однако, никого не шокировал. От рюмочек никто не отказывался, кроме Владика. Хозяин вытащил откуда-то и весьма приличную закуску. Завел песню — то был диск Евгения Головина, и слова разливались: «Слушай, утопленник, слушай». Владик осадил Родиона:

— Не так бурно, дружище, люди пришли по делу, по рекомендации Филиппа Пашкова. Ты же его поклонник, к тому же.

— Хи-хи-хи! — разрыдался Родион. — Мало ли чей я поклонник. В основном, самого…

— Ну, выпьем, — вмешалась Лера.

После такого знакомства Родион совершенно развеселился: все тыкал пальцем в книги о смерти и похохатывал. Кот, сидевший на подоконнике, и тот взъерошился.

— Опустись занавеска линялая на больные герани мои, — запел Родион, когда диск замер.

И закончил:

— Я все приемлю. А теперь о вашей просьбе.

Одинцов напрягся и резко высказался:

— Нас интересует совершенно необычный человек. Может быть, даже это и не человек вовсе.

Родион замолк, отшвырнул гитару и насторожился.

— Имя?! Имя?! — выкрикнул он.

— Его имя, вероятно весьма условное, Аким Иваныч.

При этом имени Родион остолбенел. Владик хранил изумленность сдержанно. Потом Родион вскочил и будто бы, так во всяком случае показалось Лене, закричал. Потом сел на пыльный диван в углу и спросил:

— Зачем он вам?

— Я с ним встречался при очень странных обстоятельствах. Во время моей полусмерти.

— Вот там вы его и ищите. Аким Иваныч недоступен почти для общения. Кроме того, я не знаю, где он живет, кто он по существу и так далее, — выпалил Родион, покраснев. — Ничем не могу помочь.

Вмешался Владик:

— Родя, Родя, потише немного. Уймись. У тебя же есть какая-то цепочка к нему. Дай информацию, а сам отбеги в сторону. Если боишься.

Уговоры длились долго. Родион мешкал. Чего-то искал по своим карманам, кряхтел. Лера попыталась обаять его:

— Вы такой милый, такой глубокий человек, — залепетала она. — Мы же не просим вашего участия. Бред с ним, с вашим участием. Сами разберемся.

Вадим выразился более определенно:

— Он может очень помочь нашему другу. Помочь реально противостоять потери себя в Неизвестном… Он нам нужен не для того, что бы что-то узнать о скрытой от нас реальности. А для конкретной помощи.

Родион посмотрел на Одинцова.

— То, что вы с ним встречались в состоянии полусмерти, как вы выразились, я не удивлен. С ним можно встретиться и в гораздо более критических ситуациях. Не дай Бог, конечно. А я, знаете, не люблю экстремальных ситуаций. Ну, смерть — еще куда ни шло… Черт с ней… Но не более.

И вдруг Родион прыгнул на стул со своего дивана.

— Бедолаги вы мои. Ну, хорошо, хорошо. Дайте связь, через неделю позвоню. Может быть удастся увидеться с одним человеком.

— С Аким Иванычем? — осведомился Вадим.

— Хватит шуток, — испугался Родион.