-  А мы их? - тут же спросил нетерпеливый Берендей.

    Вместо ответа черт приложил ухо к образовавшейся нише. Слышно было не очень хорошо, но достаточно, чтобы разбирать, о чем идет разговор.

    А разговор оказался очень занимательным. Первое напряжение в общении осталось позади, и беседа шла уже не с позиции княгиня - младший богатырь, а просто женщины с женщиной. Тут, наверное, сыграла свою роль наливка, предусмотрительно оставленная Изей.

    -  Так значит, ты на меня не обижаешься? - в голосе Агриппины зазвучали мягкие, материнские нотки.

    -  Как можно? Конечно, нет. - Любава тоже давно оставила свой воинственный тон. - Только уж и вы не держите на меня зла.

    Тут чья-то рука бесцеремонно оттащила черта от заветной дырочки.

    -  Изя, имей совесть, дай и мне послушать.

    Рука, конечно, оказалась Илюхиной, однако на освободившееся место тут же попытался влезть Берендей.

    -  Я же как-никак твой князь! - привел, казалось бы, железный аргумент тот, но тут же получил достойный отпор.

    -  В столовой и бане все равны, - отрезал Солнцевский и, оттерев ошарашенного князя в сторону, занял слуховое место.

    О том, чтобы насильно сдвинуть его в сторону, даже речи не было.

    Голос княгини звучал с некоторой досадой.

    -  Знаешь, сколько мне крови этот ирод окаянный попортил? Всех его пассий даже не упомнишь. Думала, вот пройдут годы, уму-разуму наберется, да где там. Как где какую юбку увидит, так словно сам не свой становится. Так и прибила бы его, кобеля окаянного.

    -  Ну прибила это, конечно, чересчур, а вот в монастырь от него уйти можно.

    Илюха даже присвистнул от такой постановки вопроса.

    -  Так люблю я его, Берендеищу бородатую. Он же как дитя малое, без присмотра точно пропадет. И хотела бы от него уйти, да не могу. Видно, всю жизнь мне этот крест нести, ничего уж тут не поделаешь.

    Солнцевский после таких слов почувствовал себя как-то неуютно и отошел от трубы сам, без всякого вмешательства извне. Берендей тут же вцепился в него мертвой хваткой:

    -  Ну что там? О чем говорили? Кто говорил?

    Илюха по привычке почесал стриженый затылок.

    -  Знаешь, Берендей, ты у нас, конечно, в авторитете и вполне меня можешь в расход пустить, но правду я тебе скажу. Тебе такая женщина прекрасная досталась, а ты ведешь себя как старый бесчувственный пень.

    Даже сверхнаглый Изя только присвистнул от такого наката на правящую партию. Берендей запыхтел как закипающий самовар, но ничего не ответил богатырю, а занял его место у трубы.

    -  Как же я вас понимаю, Агриппина Иоанновна, а мой так ничего и не знает.

    -  Ну так чего же ты не скажешь ему о том, как ты к нему относишься?

    -  Агриппина Иоанновна, хоть вы мне душу не травите. Я же девушка! Как же я сама могу ему открыться? Кто же мог подумать, что он окажется таким непонятливым! Люблю его больше жизни, а он даже в сторону мою не глядит. Я для него, как он говорит, «боевая подруга». Более дурацкого выражения даже представить себе трудно. Подруга, и вдруг боевая! Ну не бред?

    Тут и Берендей в смущении покинул свой пост. Князь внимательно посмотрел на Илюху и, не дожидаясь расспросов, вынес Солнцевскому диагноз:

    -  Балда ты, старший богатырь. Может, я и вправду старый пень, но ты парень не сильно от меня отстал.