Илюха... С ним еще сложнее. Сам того не ведая, странный, короткостриженый богатырь пробудил в ее душе чувства, о существовании которых она даже не подозревала. Была ли это любовь? Кто знает. Слишком это сложное чувство, чтобы ответить на этот вопрос однозначно, а для молодой девушки и подавно.

    Но одно Любава знала абсолютно точно. Солнцевский с Изей своим появлением подарили ей маленькую сказку, и если они сейчас уйдут, то сказка исчезнет и вряд ли когда-нибудь повторится. Но на решение богатыря и черта она повлиять не могла, слишком хорошо Любава узнала друзей. Решение они должны принять сами, оставалось только ждать и от напряжения кусать свои тонкие красивые губки.

    Мотя, чувства которого остались за кадром, на самом деле оказался в полном смятении. Он видел, что творится в душах людей, и буквально ощущал чужую боль как свою. Эти люди стали для него семьей, а второй раз терять семью было уже не под силу. Гореныш поднялся с пола, подошел к Илюхе, положил ему на колени головы и просто посмотрел в глаза. Взор Солнцевского пересекся со взглядом шести бесконечно преданных ему глаз. Это оказалось последней каплей.

    -  Спасибо тебе, трехголовый, - Илюха погладил своего любимца и улыбнулся. - Знаешь, Изя, я, пожалуй, останусь.

    Соловейка, сидящая до этого словно сжатая пружина, вдруг распрямилась и, презирая все условности с правилами, вместе взятые, в мгновение ока оказалась рядом с Илюхой и, пока тот не успел опомниться, подарила ему страстный поцелуй. После этого она так же ретиво отскочила в сторону и как ни в чем не бывало уселась рядом, сияя словно блин на масленой сковородке и невинно похлопывая длиннющими ресницами. Мотя также не стал скрывать радости и с упоением в три языка облизал Илюху.

    -  Ты серьезно? - несколько удивленным голосом поинтересовался черт.

    -  Абсолютно. Но только при одном условии.

    -  Каком? - с опаской поинтересовалась Соловейка.

    -  Я буду называть тебя Любавой, и никак иначе.

    Любава немного посомневалась, согласиться сразу или устроить небольшой скандальчик и потом согласиться. Настроения скандалить в такой вечер не было, и был выбран первый вариант.

    -  Согласна. Хотя это противоречит моим жизненным принципам.

    Изя, в совершенно не свойственной ему манере, напротив, оказался максимально серьезным.

    -  Ты уверен, что потом не пожалеешь?

    Улыбка исчезла с лица Солнцевского, дело, к сожалению, было слишком серьезным.

    -  Не уверен, - честно признался он. - Но я абсолютно уверен, что если вернусь, то буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

    Изя тяжело вздохнул, но друга перебивать не стал.

    -  Знаешь, я как-то сейчас особенно ярко понял, что жил как бы не своей жизнью. Я слишком долго плыл по течению, и лишь сейчас у меня появилась возможность своими руками изменить свою судьбу. Только очутившись здесь, понял, что значит жить по-настоящему, полной грудью. Этот мир нужен мне, и, что самое приятное и неожиданное, я нужен ему.

    Черт продолжал внимательно слушать друга.

    -  В двадцать первом веке, конечно, комфортнее: есть машины, мобильники, домашние кинотеатры.