-  Ага, обхохочешься, - заметил вредный черт.

    -  Ничего с ними не делалось, полежат с часок, отдохнут на травке и бегом князю жалобы писать.

    -  Небось тебя изловить пытались? - из чисто профессионального интереса поинтересовался Илюха.

    -  Конечно! - гордо заметила Соловейка. - И не раз. Только вот свист мой покрепче меча будет. Вы только выстояли да тип этот, что мне зубы хотел выбить. Вот мы и пришли, милости просим на мою заимку, - вдруг совершенно нелогично закончила свое повествование Соловейка.

    И точно, за разговорами они и не заметили, как вышли на небольшую опушку, на которой стоял справный охотничий домик.

    -  Тут раньше княжеский лесничий жил, - предупредила вопросы Любава. - Мойте руки, проходите в горницу, - не терпящим возражений тоном добавила она.

    Ее спутники без тени неудовольствия последовали ее указаниям. Тем более что из домика доносился чарующий аромат щей из кислой капусты и пирогов. Так уж оказалось, что желудки, что у черта, что у человека, почти одновременно напомнили своим хозяевам, что чем бы они ни занимались, но режим питания нарушать нельзя. Впрочем, эти самые хозяева ни капельки не спорили со своими внутренними органами и радостно принялись уплетать предложенную еду.

    Пока Илюха приканчивал третью тарелку (где там модерновым киевским кабакам до домашней пищи!), Любава в два счета привела в порядок порванный пиджак. Причем так искусно, что, засунув последний кусочек предпоследнего пирожка в рот (последний, конечно, успел умыкнуть Изя), Солнцевский с удивлением заметил свой пиджак, висящий на спинке стула в практически идеальном состоянии, и с явным удовольствием напялил его на себя. Как это волшебство удалось Любаве за столь короткое время, оставалось только гадать.

    -  Это... - промямлил бывший борец. - Ну в смысле, спасибо.

    -  Ерунда, - пожала плечами Соловейка.

    Илюха хотел еще сказать что-то хорошее про золотые руки или там про другие части Любавиного тела, но тут Изя выскреб чугунок и нагло заявил:

    -  Не, все, конечно, было очень вкусно и все такое. Но не будет ли у хозяюшки граммов по сто пятьдесят или, скажем, двести самогончика на пятачок для усталых путников?

    Илюха хотя и собирался сказать совсем другое, но упоминание про самогон (причем исторически и экологически чистый!) заставило его с тем же немым вопросом уставиться на хозяйку.

    -  Самогон - это яд! - пафосно заявила Любава.

    -  Так разве же я спорю?! - искренне удивился Изя. - Конечно, яд! Так ты же девушка образованная и наверняка слыхала, что во многих странах ядом разные болезни лечат. Так это именно наш случай. После трудного дня, бурного выяснения отношений друг с другом и с отдельными представителями местного населения просто необходимо принять лекарство против хронических форм болезни, которой в народе просто и в то же время очень емко называют «понедельник - день тяжелый».

    Илюха с уважением посмотрел на своего компаньона. Что и говорить, вначале очень хотелось есть, и такая, в сущности, элементарная мысль о питье как-то не приходила в голову, но зато сейчас... В общем, он был категорически согласен с чертом, граммов триста пятьдесят - пятьсот сейчас были бы как нельзя кстати.