— Возможно, — сказал Зоннтаг. — Во всяком случае, это было бы честнее, чем то, что мы делаем сейчас. Я привык сражаться со своими противниками в открытую. А не так вот, из-за угла…

— Боже мой! — ухмыльнулась Ирен. — Какое чистоплюйство.

— Кстати, — продолжал Зоннтаг, — я тебе еще полтора месяца назад говорил, что пора прикрыть лавочку, потому что Зала что-то заподозрил и не успокоится, пока не разнюхает, чем тут пахнет. Ну почему вы тогда не угомонились? Скажи, Ирен, тебе не противно то, что мы делаем?

— Да полно тебе каркать-то, — сказала Ирма. — Тоже мне святой выискался! Сдурел, видать, на старости лет.

Зоннтаг раздраженно повернулся к Ирме:

— А тебе вообще лучше заткнуться, старая интриганка. В средние века тебя бы сожгли на костре. Ведьма!

Ирма бросила злобный взгляд на Зоннтага, который уже снова был на грани полного опьянения. Она почувствовала себя глубоко оскорбленной, и внезапная волна ненависти к старику захлестнула ее.

— Что ты сказал? Это я-то ведьма? Вот что я заслужила за то, что кормлю тебя, обстирываю, обихаживаю. — По лицу Ирмы потекли слезы. — Скотина ты после этого неблагодарная. Я тебе отдала свои лучшие годы, свою молодость… А теперь получаю…

Ирен с возмущением слушала перебранку стариков.

— Прекратите, черт вас побери. И у вас еще хватает совести говорить, что вы любили друг друга!

Но Ирма была безутешна. Она уже плакала взахлеб, как маленькая девочка, у которой отобрали любимую куклу.

— Меня… на костре…

Зоннтаг с виноватым видом подошел к ней и начал просить прощения.

— Даже не знаю, что бы я без тебя делал, — сказал он, взяв ее за руку. — Но, дорогая, пойми и ты меня. Если Зала докажет, что я сжег сотни килограммов пряжи, меня посадят до конца жизни.

— Об этом не беспокойтесь, господин Зоннтаг, — промолвила Ирен. — Зала ничего не сможет доказать. Так что хватит ныть! — Про себя Ирен прокляла тот день, когда связалась со стариками. Но теперь уже поздно идти на попятный. — Что у вас за срочное дело ко мне, тетя Ирма?

Женщина вытерла глаза, глубоко вздохнула, выпила глоток вина.

— Руди Шаффер привез письмо от моего брата, — сказала она. — Йожеф пишет, что через месяц приедет в Венгрию. Спрашивает, сколько пар джинсов привезти.

— Вы хотите отправить ему письмо по почте?

— Боже упаси. Руди завтра возвращается домой. С ним и передам.

— Ясно. Ну пусть привезет пар двадцать — двадцать пять. И что-нибудь из косметики. Тушь для ресниц, тени.

На улице уже прекратилось всякое движение, и они сразу услышали, когда к дому подъехала машина. Вскоре раздался звонок. Зоннтаг пошел открывать.

Ирен встретила мужа приветливо, обняла, поцеловала и сразу почувствовала какую-то холодность в его поведении, но сделала вид, будто не замечает этого.

— Выпей чего-нибудь, Шандорка, — предложил Зоннтаг. — Что будешь — вино, палинку?

Ауэрбах сел, тяжело оперся на стол.

— Дайте вина, — сказал он, ни на кого не глядя.

Зоннтаг налил в бокал вина, придвинул к нему:

— Прошу.

Ирен внимательно наблюдала за каждым движением мужа. Когда он залпом выпил вино, ей на миг показалось, что он сейчас раздавит пальцами хрустальный бокал.

— Сегодня в обкоме только и говорили, что о приписках, о махинациях на фабрике. Какой-то умелец сделал массу фотокопий с докладной Залы. Ее теперь читают запоем, как детектив.