Обиделся Чубатый, выгнул грудь, сверкнул огневым взором.

— Сказал же тебе: нравишься! А чего же ещё больше?.. Я не артист и турусы развешивать не горазд. Выходи замуж и всё! Будем жить, как все люди живут.

Мария молчала. А Чубатый посидел за столом, про себя подумал: согласится, куда она денется, только не сразу, а поломается малость.

И заговорил о другом:

— Ваши казаки Дергача боятся и этого… турка, которого Шомполом зовут, а я их — вот где держу.

И он показал кулак.

— Это как же? — спросила Мария, обрадовавшись, что казачонок оставил щекотливую тему.

— А так. Я даже и Щербатого, и кое-кого из городских тузов на крючке держу. Захочу — фу-у!.. — он дунул на ладонь, — и все они на распыл пойдут. Вот они где! — он похлопал по карману куртки, — и с ними денежный мешок Дергач, за которого и Америка и Израиль заступиться могут. Я их так понесу по кочкам, что они будут лететь и радоваться. Не дам добежать до аэродрома — всех за решетку упеку. А ты меня всё за простака держишь.

Вениамин взял её за руку, торжествующе блеснул глазами:

— У тебя магнитофон есть? Тащи сюда. Ты сейчас узнаешь, какой я несерьёзный.

Маша нехотя поднялась и пошла в другую комнату за магнитофоном. И когда она поставила его на столе перед казачонком, он хлопнул в ладоши.

— Ну, а теперь — слушай.

И он вытащил из кармана кассету:

«…Дергач покупал земли «Красного партизана». Да?.. Тихону Щербатому дал пять тысяч зелёных, а двадцать тысяч за земли. И положил в карман сад. Хорошо? Как ты думаешь?.. Я бы тоже мог найти такие деньги».

«Земля что — золото? Её можно запихнуть в сейф? Что будет делать с ней?..»

«Ха! Ты жил много лет, голова седой и лысый, как лаваш, а не знаешь, что это такое — земля? Дергач умный. Он делал гешефт и ждёт. Люди привыкнут, каждый будет лежать пьяный, и тогда он сделает новый гешефт».

«Но какой?.. Ты говоришь так, будто съел бутылку водки и у тебя зашёл ум за разум. Как он может сделать гешефт на земле?..

— Не будь как глупый Ванька. Дергач продаст землю американцу, или французу, или туземцу с Гвинейских островов. И возьмёт целую кучу денег».

Маша слушала с большим интересом. И улыбалась. Она по складу речи, по интонациям узнавала Шапиркина и Шомпола, но не могла понять, как это они так свободно выбалтывают секреты? Не боятся, что ли, Чубатого? Сказала об этом собеседнику.

Он пояснил:

— Боятся, конечно, да ещё как! Но у меня плейер в грудном кармане и они об этом не знают. А к тому ж, не сразу всё это говорят, не чохом. Раз обмолвятся, другой раз, а я потом дома и выберу нужные слова. Говорят же умные люди, что сейчас идёт война информационная. Но ты слушай дальше. Не перебивай.

«Дергач готовит для самолёта третью партию детей. Одна полетит в Италию, другая в Турцию, а третья в Венгрию. Там в Будапеште на южной окраине завода Вейс Манфред есть клиника номер четырнадцать. И есть доктор Лайош Кеннеп. Ему дадут дети».

«Мариам — сестра жены Тихона Щербатого. Она в городе собрала тридцать девушек, молодых и красивых, и сделала билет на самолёт в Германию. Каждой дала тысячу долларов, а наш районный прокурор говорит: всё хорошо, всё правильно. А?.. Так надо работать. Но сейчас в городе сменили самого главного прокурора. Вот этот новый может схватить за жабры. И тогда ты, мой дорогой Швили, можешь поплыть. Я знаю: ты помогал ловить девушек».

Чубатый хлопнул в ладоши.

— Хватит! Давай кассету.