Добравшись в четыре часа до Пойяка, Латур был совершенно уверен, что на том участке реки, который он преодолел, Жана-Мари нет.

Благодаря своим полномочиям, о которых шпик поведал местным жандармам, он получил возможность посетить все суда, стоявшие на рейде этого города, уже совершенно не скрывая причин, которые побудили его явиться к ним с обыском.

Но и на этот раз он, как нетрудно догадаться, вернулся ни с чем.

В девятом часу вечера Жан-Мари выгреб на середину реки и поплыл дальше вниз по течению.

Однако к полуночи стало совсем холодно и темно, гренадер, чтобы согреться, принялся грести и в три часа ночи пристал к берегу в Медоке, чуть выше Бешереля.

– Остановлюсь здесь, – сказал он себе. – Если вечером отправлюсь дальше, то без труда доберусь до Сентонжа, это позволит мне пройти незамеченным мимо Пойяка.

В тот самый момент, когда гренадер расположился, чтобы укрыться и провести день, Латур как раз отправился в Ришар и Вердон, чтобы продолжить свои поиски.

Прибыв туда довольно рано, он, с помощью то ловкости, то запугивания, сумел обыскать каждый уголок кораблей, стоявших на рейде и дожидавшихся попутного ветра.

В то же время нетрудно догадаться, что многие капитаны оказали ему весьма скверный прием, а один из них даже отказался пускать шпика к себе на борт.

– Вы совершаете ошибку, капитан, – сказал ему Латур.

– О чем вы?

– Дело в том, что на меня возложена обязанность найти беглеца.

– У меня на борту его нет.

– Я в этом не уверен, – ответил на это Латур.

– Вы наглец! – закричал моряк. – Покажите мне разрешение проводить подобные обыски! Это неслыханно!

На это Латуру было нечего ответить, ведь у него при себе не то что разрешения, но даже ордера на арест Жана-Мари. Поэтому настаивать он не стал и отправился с инспекцией к более сговорчивым капитанам.

Среди них нашелся один, который без колебаний позволил полицейскому обыскать его судно от трюма до грот-марса. И при этом проявил такое рвение, что даже заронил в душу полицейского подозрения.

«Его невиданное усердие можно объяснить двумя причинами, – подумал Латур, – либо этот капитан надо мной смеется и Жан-Мари спрятался так тщательно, что найти его можно будет, только полностью выгрузив из судна весь товар, что обойдется очень дорого, либо он просто еще не взял беглеца на борт. Но ставлю свою голову против жизни этого идиота Жозефа – за которую сегодня много никто не даст – что Жан-Мари должен бежать именно на этом корабле».

Когда он покончил с обыском, капитан вызвался самолично проводить его обратно. Латур был не против еще раз заглянуть в каюту, где, как ему показалось, мелькнуло знакомое лицо, но перед этим он заявил, что должен идти, и поэтому удалился, решив не спускать с этой скорлупы глаз.

– Сатюрнен, – обратился капитан к боцману, – спустите для господина трап.

Латур все понял и спустился в лодку.

Когда он закончил осмотр судов, было уже совсем темно. Совершив на своей барке несколько маневров, полицейский отплыл на несколько кабельтовых, бросил якорь и стал наблюдать за тем, что происходит вокруг.

Жан-Мари тем временем отчалил от Бешереля, где перед этим провел весь день, в полном соответствии со своим планом, и налег на весла, чтобы побыстрее оказаться на середине реки, подальше от Пойяка.

Это обернулось для него самыми серьезными последствиями.

Большую часть времени гренадер потратил на то, чтобы пересечь Жиронду, но поскольку ночи в июле короткие, утром, когда стал заниматься рассвет, до Ришара ему было еще очень далеко.

Тем временем показались стоявшие на якоре суда.

Не подозревая о том, что полиция догадалась, каким путем он воспользовался для спасения, Кадевиль решил без колебаний направиться к тому из них, которое обещало даровать ему свободу.