– Это убежище умиротворения в море враждебности, – тихо сказал Макани. – Магическое место.

– Да.

– Почему ты уехала?

– Я уехала ещё подростком. Тогда умиротворённость и спокойствие Острова Фейри навевали на меня скуку. Я и не понимала, насколько мой дом особенный, пока не оставила его позади.

– И всё же ты не вернулась.

– Я покинула Остров Фейри, потому что мне не сиделось на месте, но я не возвращалась, потому что нашла то, за что стоит сражаться, – сказала она. – Я встретила изумительный мир, полный противоречий и борьбы. Я хотела дать остальному миру шанс на умиротворение, безмятежность. Сделать его безопасным местом для всех. Чтобы однажды, возможно, все смогли жить в спокойствии, которое я в детстве принимала как данность.

Завывающий порыв ветра заполнил молчание Макани.

– Ты оттягивала моё знакомство с твоей семьёй, – сказал он наконец.

– Да, – призналась она.

– Я понимаю.

– Вот как?

– Да. Я воин. Боец. Я воплощаю всё, от чего отгородилась твоя семья.

– Вовсе нет, – она улыбнулась ему через плечо. – Тебе кое что нужно знать о моей семье. Я их люблю, но они могут быть прямолинейными до неприличия. Ну, то есть, ты же знаешь бабулю, так что понимаешь, о чём я говорю.

– Я ценю откровенность.

– Это не просто откровенность. В моей семье ни у кого нет секретов. Всё лежит на поверхности. Всякий раз, посещая Остров Фейри, я чувствую себя как на допросе у дознавателя. Я здесь больше не живу, так что как только я оказываюсь здесь, они нацеливаются на меня как ракеты, которым задали цель. Они пытаются впитать всё, что пропустили со времени моего последнего визита. И как только мы туда доберёмся, они полностью сосредоточатся на мне, – она бросила на него виноватый взгляд. – И на тебе.

– И ты беспокоишься за меня или за себя?

– За нас обоих.

– Семья – это сокровище, – сказал он будничным тоном. – Это самая важная вещь на свете. Держись за них, ибо никогда не знаешь, когда потеряешь их навсегда. Мои родители умерли на войне, когда мне было двенадцать. Мне пришлось занять их место, стать принцем и правителем, в котором нуждались мои люди. Но мне хотелось лишь забиться в угол и оплакивать смерть своих родителей.

– Должно быть, это было ужасно.

– Мне пришлось повзрослеть. Мне пришлось научиться быть храбрым, перестать быть таким трусом.

– Ты не трус, – сказала Наоми. – И я не могу представить, чтобы ты когда либо был трусом.

– Тогда я им и был. Я прятался за своими армиями. И я прятался за личной охраной, – его голос дрожал от ярости, от явного отвращения к молодому себе. – Но в итоге я осознал, что должен посмотреть в лицо своим страхам. Другого пути не было, если я не хотел потерять всё, что построили мои родители. С тех пор я скакал впереди своей армии, ведя её в бой, а не прятался позади. Я должен был показать своим воинам, что я силён, что я не стану просить их ни о чём, чего не сделал бы сам, – его губы изогнулись в весёлой улыбке. – Мои советники это не одобряли.

– Понятное дело, – сказала Наоми. – Ты был принцем, их лидером. Им нужно было, чтобы ты оставался в живых.

– Они говорили мне это много раз. От нашей семьи остались только Лейлани и я. А моя сестра была вольной натурой, не лидером… – он покачал головой, отбрасывая воспоминания о своей сестре близнеце, которая позднее предала его. – Я должен был показать свою силу. Другого пути не было. Мое королевство разваливалось на куски, между полководцами назревали разногласия.