Ему ничего не оставалось, как спросить незнакомца напрямую:

— Почему ты преследуешь меня? Что я должен сделать, чтобы ты от меня отстал?

— Ты не должен ехать в Новоапрельск!

Бен вдруг вспомнил пустые этажи и длинный тоскливый звонок.

— Краюшкину ты ничего не говорил, сунул его в машину и убил. Со мной решил нарушить обет молчания? — спросил Бен очень тихо. — Или я слишком близко подобрался? Тебе привет от Бича!

Незнакомец так шваркнул трубкой, что ухо зазвенело.

— Откуда говорили? — крикнул Бен Зиночке.

На лице старушки читалась отрешенность. Она даже не пошевелилась. Уже потом до Бена дошло, что она сидит, уставившись в дверь Ереповского кабинета напротив. В голове у него у него щелкнуло реле, когда он вспомнил, что и в первый раз незнакомец говорил из Ереповского кабинета. И АОН тоже не смог определить номер, как и в первый раз.

34

Бен лежал на диванчике для посетителей. На голове тряпка, смоченная холодной водой, наложенная сердобольной Зиночкой. Сама она с сочувствующим выражением лица стояла рядом. Ерепов протягивал стакан воды. Были еще какие-то люди.

Вездесущая Прелова тщилась рассмотреть сорванную с петли дверь: оценивала ущерб.

Не было только Полины. Остальные все были в сборе.

— Как же вы так, батюшка? — сочувствия в голосе Ерепова было не больше, чем тепла в айсберге, но положение обязывало: не каждый день сотрудник с ума сходил.

Бен дотронулся до повязки, в голове не замедлило стрельнуть болью. Как обидное было, что не случилось ничего героического, как можно было предположить.

Проклятая дверь! После того как он превратно истолковал Зиночкин взгляд и отчего-то решил, что звонок был из кабинета напротив, Бен собрал всю свою решимость в кулак и ринулся через приемную. За десять сантиметров до двери, она сама распахнулась навстречу, словно от пинка. Надо признать, Ерепов всегда так дверь открывал. И Бен со всей накопившейся дури протаранил ее.

Дальнейшее припоминалось плохо. В себя он пришел на диване.

Как выяснилось, его не собирались пригвоздить позором за порчу оборудования, в голосах сквозила ярко выраженная сочувственная нота. Дескать, ну и двери делают.

Некоторые вспоминали аналогичные случаи, когда сотрудники получали травмы, падая с некачественных стульев и получавшие удары током из незаземленных чайников.

Воспользовавшись случаем, Бен сразу отпросился домой и был незамедлительно Ереповым отпущен. Лишь Прелова осталась недовольной разрешением ситуации и высказала бредовое предположение, что Бен хотел поменять двери местами. На резонное возражение, что двери абсолютно одинаковые, она заявила, что в Беновской двери замок заедает. На довод, что в таком случае достаточно поменять замки, Прелова заявила, что Магерамов вечно что-то придумает, и у него все не по-людски.

И вообще, она идет писать докладную, чтобы у него вычли стоимость сломанной двери. Бен облегчением сказал, чтобы она писала хоть роман, и выкатился в коридор. Когда на него обратили внимание, он вспомнил, что не снял с головы полотенца. Зайдя в туалет, умылся, рассматривая лиловую шишку и стараясь прикрыть ее челкой.

Машина стояла у самой стены. В просвете кто-то солидно похаживал, негромко покашливая. Бен на всякий случай отошел и заглянул. Именно то, что он оставил дистанцию, и не позволило сразу начаться истерике. Между стеной и машиной стоял трепет.

Он был такой белый, что казался одетым. Половые признаки, как и волосяной покрой отсутствовали. Руки как плети. На крохотных пальчиках фиолетовые коготки. На тонких ножках выделяются бугры колен. Ступни несоразмерно большие. И огромная голова с отверстиями на месте носа, глаза без век, белесые, подернутые слизью.

— Ты чего вылез, нечисть? — крикнул Бен.