— Ты думаешь? — впился он в меня глазами.

— Я убеждена в этом!

— Ты мой добрый гений, Наташа! — расцветал он улыбкой во все лицо.

В тот же вечер пришли снова работать Игнаша и Зоя.

— Не могу ли я помочь вам? — предложила я свои услуги.

— Ну, нет, Наташа, здесь нужно тонкое знание дела. Придется делать объявление журнала, а для тебя это китайская грамота, — засмеялся Сергей.

— Но ведь Зоя Ильинишна и Игнатий Николаевич тоже не компетентны в этом деле! — проговорила я, уколотая в моем ложном самолюбии.

— Ошибаетесь, я имела вечерние занятия в одной из питерских редакций, — вмешалась в разговор Зоя, — и знаю как надо приступать к этому многосложному делу.

— А Игнатий Николаевич?

— О, Игнаше мы дадим черную работу, он нетребователен.

— Но и я могла бы! — слабо протестовала я.

— Нет, нет, вам будет скучно! — безапелляционным тоном решила Зоя. — Вот если бы вы соблаговолили чайком нас угостить.

— Хорошо. Я попрошу няню приготовить чай, — сдержанно проговорила я, направляясь из комнаты.

Прежнее глухое недовольство снова бурно заклокотало у меня в душе.

И опять мне стало больно и обидно, что я не могу быть полезна мужу и что совсем чужие люди ему нужнее в его работе, нежели я. Со сдвинутыми бровями и горечью в сердце прошла я в столовую.

— Боже мой, Боже мой! — думалось мне, — неужели я уж такая неудачница уродилась, такая белоручка, что не могу принести и малюсенькой помощи любимому существу!

Ведь помогала же я ему до тех пор, пока не появились эти двое новых помощников!

И я с несвойственным мне чувством злобы живо воспроизвела в своем воображении образы Зои и Игнаши.

Первая казалась мне сейчас такой навязчивой, дерзкой и невоспитанной, а второй — глупым и безвольным, чересчур покоряющимся каждому малейшему капризу своей будущей жены. И моя злоба закипела сильнее.

Из-за них, — думала я с мучительным волнением, — я не могу видеть так часто, как бы хотела, Сергея. Они вечно сидят в портретной и если не работают, то ведут с ним ученые разговоры, мало понятные мне. А я одинока. Постоянно одинока в этом большом доме и никогда никто не поймет меня здесь.

И вдруг внезапная мысль пришла мне в голову: что, если все происходит потому только, что я дурнушка? Ведь обладай я хорошеньким личиком Лили или Кити и выйдя я замуж за моего мужа при таких условиях, наверное, он не завез бы меня сюда и не спрятал в эту глушь, а вывозил бы на балы и рауты в Петербурге, гордясь моей грацией и красивой внешностью!

Да, да, это так! растравляла я еще больше свою рану, хотя внутренний благоразумный голос нашептывал мне другое.

— Стыдись, Тася, — говорил мне этот голос, — ты выдумываешь ужасные вещи и создаешь из мухи слона. Ты отлично знаешь, что твой Сергей добрый и умный человек и прежде всего видит твою душу.

— Нет, нет! — исступленно возражало мое зашедшееся от негодования сердце, — это так, это так! И я не хочу думать иначе.

— Скажите, няня, Сергею, что я не выйду к чаю, что у меня болит голова! — неожиданно резко обратилась я к старухе, хлопотавшей со мною у чайного стола, и вышла из комнаты, демонстративно хлопнув дверью, чтобы запереться у себя.

XIII

— Можно войти? — услышала я в тот же вечер голос моего мужа у дверей, когда я полулежала с книгой на кушетке в моей комнате.

Мне хотелось притвориться спящей и не ответить ему, но та же злая сила, подмывавшая меня своей темной волною весь этот вечер, шепнула мне и сейчас:

— Нет.