— Тогда где взял? Говори! — железная ладонь грозила сомкнуться на горле парня.

— Нашел… в своей комнате, — почти прохрипел принц. Страж уже давно перерос в ужас.

— Вот как…

Все еще не выпуская Фуара, царь пристально всмотрелся в злополучную ленту. Судя по тому, тени скольких эмоций пробегали по почти непроницаемому лицу, она, похоже, принадлежала кому-то, кто много значил для Деймоса. Но тогда почему она валялась вот так?

Царь так резко разжал свою железную хватку, что Фуар упал и пребольно приложился задом об пол, и тут же постарался сделаться как можно более незаметным. Но Деймос даже не посмотрел на него, осторожно пропуская ленту между пальцев.

— Подумать только. Я и забыл, сколько лет прошло, с тех пор, как… — слова прозвучали очень тихо и так не похоже для Деймоса, что принц невольно оглянулся, чтобы убедиться, не вошел ли кто еще. Но нет. Они по-прежнему были вдвоем.

Хоть царь все еще был занят только лентой, глупо было бы предполагать, что он все забыл. Деймос резко вскинул голову и уставился на Фуара, процедив:

— Ты не стоишь и волоска того, кому принадлежал этот предмет!

— Я не знал…

— Молчать! Ты не имел права брать эту вещь! — голос царя сделался ледяным и не предвещал ничего хорошего, но вдруг он почему-то потеплел: — Но, как ни странно, благодаря тебе я увидел ее снова. И все-таки это нисколько не искупает твоего преступления.

С этими словами Деймос поймал принца за подбородок, заставляя встать и смотреть себе в глаза. Они горели, словно подсвечивались факелами изнутри. Ничего человеческого. Но Фуар не пытался вырваться. Не поможет. И так челюсть едва не трещала. А Деймос процедил:

— Ты хоть знаешь, что сделает с тобой мой палач за покушение на царя? Думаю, догадываешься, раз пытался отравиться сам. И, тем не менее, от нежной заботы Краста смерть, любая, станет для тебя счастливым избавлением!

Фуар весь похолодел, живо представив всевозможные зверства, но глаз, пусть и расширенных, не отвел.

— Прежде чем ты превратишься в визжащий комок боли, я хочу знать, почему? — потребовал ответа царь. — Я обращался с тобой достойно, как с воином. Так почему?

Объяснять про долг и прочее Фуар не желал до последнего, поэтому выпалил то, что и так крутилось в голове:

— Ты пил мою кровь!

— Что?

— Ты. Пил. Мою. Кровь. И не один раз.

— Ты помнишь? — по-настоящему удивился царь.

— Да! Неужели возможно забыть такое? Ты воспользовался мной самым грязным образом. Кто знает, что еще…

Фуар сознательно провоцировал царя, надеялся, что тот в ярости попросту убьет его. Быстрая смерть. Кажется, это все, о чем он теперь мог мечтать.

Попытка не прошла даром. Деймос разве что не зарычал, но поступил совсем не так, как ожидал принц. Царь сгреб его в охапку и кинул на кровать, сам оказавшись сверху. Легко срывая с Фуара одежду, словно та была из бумаги, Деймос пророкотал:

— Воспользовался самым грязным способом? Сейчас ты узнаешь, что это значит, маленький гаденыш!

До Фуара дошло, что его ждет, как только его дернули за пояс штанов. И парень тотчас отчаянно забился под царем. Но с таким же успехом он мог трепыхаться под гранитной плитой. Деймос даже не шелохнулся, неукоснительно продолжая начатое.

Холодея от ужаса, Фуар ощутил требовательные прикосновения к тем местам, которые и показывать-то стыдно, и взвыл, не выдержав:

— Нет! Не надо!

— Тут не тебе решать, щенок! — рявкнул царь.

Рявкнул и замер. Если бы Фуар нашел в себе силы обернуться, то увидел бы очень странную картину, никак не вписывающуюся в образ садиста-насильника.