— А где Ванюшка? — вспомнил Егорка.

Ванюшки в самом деле не было. Он незаметно отполз от костра, вывернул полушубок и напугал товарищей.

Гришуха больно оттаскал озорника за волосы:

— Вот тебе! Вот тебе! Не пугай вдругорядь!

— Ребятки, я какое дело слыхал, — снова зашептал болтливый Степка. — Сухареву башню знаете?

— Как не знать!

— Там ребят собрали со всей Москвы и обучают грамоте… Порют, говорят!

— Эка невидаль! — откликнулся Ванюшка. — Когда грамоте учат, завсегда порют.

— Самый главный у них заправила — прозванье ему Брюс… Колдун и чернокнижник. Он черту душу продал… Моя тетка сама видела — лопни глаза! — как он летал ночью на дальнозоркой трубе…

— На чем? — переспросил Гришуха.

— На дальнозоркой трубе… Такая труба: через нее всё-превсё по самый край света видно.

— Брешешь, Степка! — возмутился Гришуха.

Но Ванюшка возразил:

— Мой батька сам такую у немца видел.

— Коли так, ври дальше!

— Вылетел это он, братцы, на дальнозоркой трубе — и прямо на месяц…

— Это зачем же? — удивились слушатели.

— Пес его знает! Может, с покойниками разговаривать.

— Ох, ни в жизнь я в школу не пойду! — решил Степка, бледнея от страха. — Там всякому чернокнижью обучат и душу сгубят.

— Нет, я бы пошел! — мечтательно сказал Егорка. — Ей-бо, пошел бы. Насчет чернокнижья ты зря говоришь. Чернокнижному волшебству колдуны по тайности обучают. А в школе Псалтырь да Евангелие велят читать, цифирь показывают!

— Вона! Зачем тебе цифирь? Больно учен станешь!

— Вот и хорошо, что учен! С цифирью я всякому хитрому мастерству обучусь.

— Цифирь купеческому делу пригодна, — неожиданно вступился Ванюшка Ракитин.

Гришуха рассмеялся:

— Ты нешто в купцы метишь? Чем торговать будешь? Битыми горшками?

— Повремени насмешки строить, — серьезно, как большой, ответил десятилетний Ванюшка и добавил то, что не раз слышал от взрослых: — Москва тоже не одним часом обстроилась.

— Ох-хо-хо! — Гришка, схватившись руками за живот, захохотал, но вдруг остановился, лицо его стало серьезным. — Нам ли, бесштанным, в грамотеи лезть? Отцов наших задушили поборами, замучили. — Парень начал считать по пальцам, распялив ладонь: — Хомутовый сбор — раз! Подужный — два! Без хомута да без дуги лошадь разве запряжешь, ребята? А водопойное? Прорубное? С покосов? — Гришка сердито сжал кулаки.

— Что ты жалишься, Гришуха! — перебил Степка Казаков. — Не одним вам, ямщикам, тяжело. У тятьки намедни все дубовые гробы в казну отобрали.

— Гробы боярам да дворянам, верно, надобно стали! — хихикнул веселый Ванюшка Ракитин и смолк.

Гришуха сердито дернул его за вихор:

— Молчи, неугомон! В гробы те бояре наперед нашего брата заколотят!..

Разговор оборвался.

Ребята сидели, клевали носом. Очнувшись, подкидывали дров в костер.

Вдруг послышался шум, зашуршала осыпающаяся земля. Ребята вздрогнули, мигом слетел сон. Из оврага выкарабкался мужик в меховой шапке, в опрятном поношенном армяке и кожаных постолах. За спиной его была торба с чем-то мягким. Поглаживая черную курчавую бороду, нежданный гость остановился в нескольких шагах от костра и, улыбаясь, глядел на ребят. Те оторопели, а Гришуха ощупал топор — ловко ли лежит под рукой.