Когда Ванюшка Ракитин узнал, что в школе ему не бывать, глаза его загорелись злым блеском.

— Из дому убегу! — закричал он звенящим от возбуждения голосом.

— Куда ни убежишь, к обеду прибежишь! — возразил отец.

— Вот увидишь…

— «Увидим, сказал слепой. Услышим, сказал глухой», — продолжал отшучиваться Семен.

Ванюшка в самом деле сбежал. Хватились его только вечером, укладываясь спать.

— Где у нас Иван? — спросил сапожник. — Али убежал?

— Ой, и чего ты, отец, беду пророчишь! — заголосила Домна Евсеевна.

— Не горюй, старуха! Где ему быть, как не у Марковых?

Мать побежала к Марковым и возвратилась в слезах: парня там не оказалось.

— Придет, куда ему деться! — утешал жену Семен, а у самого на душе стало тревожно: он знал упрямый характер сына.

Ночь Ракитины провели без сна, прислушиваясь к каждому стуку. Ванюшка не пришел.

Семен пустился на розыски — ходил по знакомым, расспрашивал товарищей сына, решеточных сторожей. А Ванюшка в это время был уже далеко за городской заставой.

Глава X

ВСТРЕЧА В ЛЕСУ

Ванюшка Ракитин сбежал из дому после обеда. Надел тулупчик, валенки, положил в сумку каравай хлеба и вышел со двора.

Побродив по улицам и пустырям, он добрался до Сухаревой башни, замешался в толпе крестьян, возвращавшихся с рынка, и прошмыгнул мимо алебардщиков, охранявших городские ворота.

До темноты Ванюшка шел по дороге, потом забрался в овин и там, зарывшись в солому, провел ночь. Утром поел и двинулся дальше.

Планов у Ванюшки никаких не было. Из дому его выгнали упрямство и желание доказать отцу, что он, Ванюшка, хозяин своего слова. Смутно представлялось ему, что он уйдет подальше от города, наймется в работники к какому-нибудь подьячему и тот его обучит грамоте.

В таких мечтах Ванюшка шел да шел, отщипывая куски от каравая, запрятанного в сумку, и не заметил, как свернул с дороги на тропинку.

Тропинка была вначале широка и хорошо утоптана, но чем дальше, тем становилась уже, заснеженней. Ванюшка еле волочил ноги и все ждал, что вот-вот появится деревня. Но деревни не было; к вечеру он оказался в глухом лесу.

Он долго и растерянно блуждал по сугробам. С неба сквозь тонкие, прозрачные облачка светила луна, заливая серебром высокие, убранные снегом сосны. Лес миллионами недружелюбных блесток-глаз смотрел на одинокого затерянного путника, загораживал ему дорогу, хватался за него руками-ветками.

Ванюшке чудились волки, медведи; он звал на помощь. Ответа не было. Снег хрустел под ногами мальчика; ему казалось, что за ним кто-то идет, невидимый и враждебный.

«Это леший меня водит!» — думал Ванюшка.

Он в отчаянии готов был повалиться в сугроб, но вдруг на его замирающий зов послышался человечий отклик. Ванюшка бросился на голос, крича и плача от радости.

Через несколько минут Ванюшка встретился с высоким, плечистым охотником в тулупе и ушастой шапке.

— Счастлив ты, что со мной встрелся, — сказал мужик. — Место тут глухое, дикое… Идем!

Охотник вскинул на плечо фузею и повел мальчика лесом. Шли долго. Чем дальше, тем чаще Ванюшка клевал носом и спотыкался. Кончилось тем, что охотник взял мальчика на руки.

Он принес его, сонного, в охотничью избушку, затерявшуюся среди густых елок.

Влезая с ношей в низенькую дверь, охотник споткнулся, и изнутри послышался веселый голос:

— Ого! Ты, Илья, верно, косулю подстрелил?

— Косуля эта о двух ногах, дядюшка Акинфий! — рассмеялся в ответ Илья Марков.

Больше трех лет прошло с тех пор, как встретились Илья Марков и Акинфий Куликов.