Егорка остолбенело взглянул на страницу, ничего не понимая. Красноглазый Илюшка, с белыми, как лен, волосами, выдернул у него букварь из рук. Егорка внимательно слушал обрывки фраз, которые доносились к нему со всех сторон.

После обеденного отдыха учитель подошел к Егорке:

— Сказывай урок!

Егорка сидел неподвижно. Лицо и уши его залились горячей краской.

— Встань, встань! — зашептал, толкая соседа, Тришка Бахуров.

Егорка вскочил.

— Не вытвердил? — сурово спросил учитель.

— У меня не было…

Учитель, не слушая, схватил Егорку сухой, но сильной рукой за ухо и повел к скамейке, стоявшей у стены. Скамейка была предназначена специально для порки и уже была гладко отшлифована телами поротых.

Учитель положил Егорку на скамейку, лицом вниз, велел спустить штаны и отстегал, на первый раз, впрочем, довольно милостиво. Ударяя розгой, он приговаривал:

После порки учитель сказал:

— Сии стихи приготовишь к завтрему. В назидание за леность.

Егорка пробормотал, застегиваясь:

— Я и сейчас могу рассказать.

— О? — удивился Федор Иванович. — Говори.

Егорка сквозь слезы забубнил:

— «Розга ум вострит; память возбуждает…»

Стихи он прочитал без единой ошибки.

— Ты что, раньше знал? — спросил учитель.

— Нет. Который сзади сидит, твердил, а я понял.

— Да ты, видать, востер! Что ж урок не выучил?

Егорка осмелел. Оказывается, с учителем можно разговаривать.

— У меня букваря не было! Вон тот отобрал…

— Ладно, иди. Тарелкин Илья, покажешь новичку буквы.

Егорка вернулся на место.

— Да, как же, держи карман шире! — злобно усмехнулся Илюшка. — Буду я тебе, дураку, показывать!..

Над Егором сжалился Трифон. Это был девятнадцатилетний парень, белобрысый и уже склонный к полноте. Степенный и хозяйственный, Трифон учился довольно хорошо, недостаток способностей восполнял усердием. Товарищи любили Бахурова — он всегда помогал в беде.

Трифон показал новичку буквы и слова. Егорка все хватал на лету. Через полчаса он отлично ответил учителю заданный урок.

Федор Иванович почесал в затылке, сдвинул парик, добродушно проворчал:

— О? Ты остропонятлив! Зря я тебя выдрал. Ну ладно, вдругорядь попадешься, тогда помилую.

Егорка возвращался домой счастливый, несмотря на порку.

«Ученье началось… Учитель знает, какой я усердный…»

Он торжественно декламировал:

— «Розга ум вострит, память возбуждает…»

До поздней ночи мать и бабушка слушали рассказ Егорки о школе. Общую радость отравляли только мысли об Илье, который неведомо где скитается, если только не сложил голову в незнаемой стороне.

На следующий день Егорка вернулся домой в одном белье, посинелый от холода.

— Родненький! — взвыла Ульяна. — Да что это с тобой? Ограбили? Какие же злодеи, чтоб им пропасть, мальчишку обидели?

— Это с… меня, бабушка, на… заставе… сняли! — стуча зубами, пожаловался Егорка.

Он забрался на теплую печку и рассказал бабушке, что случилось.

Егорка весело шагал из школы домой, повторяя в уме уроки. Учитель дал ему аспидную доску, мальчик нес ее под мышкой. У самых Мясницких ворот высокий кривой человек в засаленном кафтане схватил Егорку за руку:

— Стой! Ты кто таков есть?

— Я… Навигацкой школы ученик, — отвечал оторопевший Егорка.