— Берегись! — закричала я, дергая Пирса назад, когда два вампира спрыгнули из гостиной.

Свободной рукой Пирс начал вырисовывать жесты за спиной, и мой пульс ускорился. Скалясь в улыбке, они приближались к нам.

— Нет! — крикнул хозяин, и они остановились. — Пусть они пока живут.

Он кивнул тому, кто ранее привел Сару сюда.

— Ты иди наружу, следи за улицей.

Затем обратился к другому.

— Ты иди на лестницу. Я не хочу, чтобы меня беспокоили.

Он перевел взгляд на Пирса и меня, и я вроде как услышала, как человек рядом со мной бормотал проклятия.

— Мне нравятся нарушители моего спокойствия, — сказал вампир. — Ты снова умрешь Пирс. И ты привел ко мне еще один восхитительный подарок. Благодарю.

Он коротко кивнул двум вампам, и они ушли, один через дверь позади, другой запрыгнул в дыру наверх. Сара все еще плакала, и замки на дверях закрылись со зловещими щелчками. Великолепно. Я думаю, вот-вот случится что-то кошмарное.

— Верьте мне, — прошептал Пирс, сдавливая мою руку. Я бросила быстрый взгляд на него, затем обратно на вампира.

— Что?

Пирс подвинулся, встав передо мной.

— Он хочет меня убить, но я уже мертв. Доверьтесь мне. Как только он подумает, что я умер, я нападу на него. Заберу девочку. Пожалуйста.

Я не хотела отпускать его. Я бы не отпустила.

Глава 8

Когда вам десять, вы считаете, что ваши родители знают все. В шестнадцать лет вы уверены, что они не знают ничего вообще. Если в тридцать лет вы не убедились, что они на самом деле все знают, то вам все еще шестнадцать. Наблюдая за тем, как мама сотрудничает с ОВ, я была впечатлена — она действительно знала все об этом долбанном мире.

Улыбаясь, я еще плотнее укуталась в шерстяное одеяло и подвинула складной стул поближе к небольшому костру, который Робби развел во дворе. Мама была рядом, сидела между мной и Робби, и мы в ожидании рассвета жарили над огнем зефир. Наблюдая за светлеющим небом, я изучала свое состояние. Я уже не спала нормально черт знает сколько, у меня дрожали руки и дыхание было замедленным. Я ужасно устала. Я ожидала, что очнусь где-нибудь в больнице или в машине скорой помощи, поэтому удивилась, когда пришла в себя на заднем сидении маминого Бьюика, по-прежнему на месте преступления. Завернувшись в овэшное одеяло, я выползла, чтобы найти Пирса в толчее журналистов и сотрудников ОВ. Но его не было.

Мы с Робби стояли в тени и с благоговением наблюдали за мамой, которая настолько хорошо разбиралась во всей этой системе, о которой я даже не подозревала. За счет своих смертельно серьезных угроз, замаскированных под легкомысленную суету, она не только добилась снятия с меня обвинений в умышленном уничтожении частной собственности, но также и остальные обвинения — выбитая дверь в ОВ и побег от стражи с неизвестным человеком — были с меня сняты. Сотрудники ОВ были более чем рады предоставить маме все, что она требует, если она будет говорить потише, пока три фургона новостей активно вынюхивают информацию.

Очевидно, у вампира, которого я помогла поймать, была богатая история похищения людей, но за все эти годы он ни разу не попадался. Я ненавидела такую работу, но не думаю, что смогла бы отвертеться от этого в будущем. Поэтому пока моя мама, Робби, я и девочка молчали — ее родителям обещали много денег, чтобы провести реабилитацию для Сары или на поступление в университет, на ее выбор — вампиру предъявили обвинение всего лишь в похищении, а не в других более серьезных преступлениях, таких как растление малолетних.

Это не обеспокоило меня так, как я ожидала. Он отправится в тюрьму, и если вампирское правосудие такое же, как и у остальных видов, то, вероятно, однажды он проснется с деревянной ложкой, воткнутой в сердце.