Киллгардский Волк не выдержал, разрыдался – да, да, к черту эту истину, я не хочу ничего знать, хочу тешиться неведением. Карлина взвалила на него этот груз с помощью ларана, это она приоткрыла дверцу в запретное; может, используя этот дар, можно захлопнуть створку, вырвать из его мозгов это ядовитое жало? Может, Мелора попробует, ведь она такая сильная колдунья!.. Потом рыдания стихли. Ну и что? Опустил голову, долго стоял на коленях молча… Ну, вырвет она жало, но рана‑то останется. И будет свербить, донимать, не давая ни минуты отдыха, сна… Сказал же Карлине – что сделано, то сделано. Вот и аукнулись эти слова. Закрыть глазки, забыть, что случилось, – значит неизбежно вновь вляпаться в то же дерьмо. Вот на эту истину у него смелости хватит. Опять начнется то же самое – походя, искалечит брата, другого, юного несмышленыша, заколет, любимых будет брать силой – и при этом не ведать, что творит? Так не бывает. Рана будет свербить, постанывать?! Его даже передернуло от отвращения. Спасибо, нет…

Последнее слово Бард, оказывается, произнес вслух – скорее выдавил из себя. Хриплым, чужим голосом… Потом только сообразил, от чего отказался, чему поставил заслон – вопросу, заданному Мелорой, а не будущему, которое въявь нарисовалось ему. Даже смешно стало – хрипло, жутко захихикал, представив себя слепцом в прекрасном саду, где было полным‑полно невиданных чудесных цветов. Так и жить – аромат чувствовать, идти на него и хватать все, что попадется под руки? Этак все цветы можно смять.

Теперь Бард рассмеялся вольнее – отрывистым, лающим смехом.

– Нет уж! Лучше ведать… Это страшно, но… лучше знать.

– Вот и хорошо, – прошептала Мелора. – Вот мы и шагнули. В первый раз… Вот и ладушки.

– Я хочу… Мне просто необходимо каким‑то образом исправить все. Все, что смогу!..

Женщина кивнула:

– Сможешь, сможешь… Прошлое не вернешь, но впереди, только задумайся, сколько будет подобных случаев, но ты уже будешь опытен, обременен знанием. Как это ни горько, Бард, но я обязана сказать – прошлое нельзя вернуть, поскольку грех не замолишь. Это еще одна истина. Можно только обрубить цепь зол, и в какой‑то мере исправить последствия. Я не знаю как – ты сам догадаешься. Истина не может вернуть прежнее состояние. Самое большее, на что она способна, – это научить жить правильно. Поверь мне – это не мало… – Тут она вдруг посуровела и резко спросила: – Ты что, бросил Карлину одну? Во всей этой грязи?

Бард не мог взглянуть ей в глаза, он отвернулся:

– Мне казалось, что будет лучше, если никто не будет знать об этом. Ну, не увидит ее… в этом положении.

– Ты в этом уверен? Значит, ты сотворил все это и умчался. А подумал о том, что через несколько дней тебе придется встретиться с ней лицом к лицу?

– Да… Я послал к ней Мелисендру. Она… Она добрая… Я не знаю, как Карлина может жить со всем этим… ну, что я сделал, но Мелисендра возле нее. И больше никого. Действительно, – неожиданно спокойно и озадаченно спросил он, – как Карлина сможет жить со всем… этим? И сможет ли?..

– Она сдюжит, – ответила Мелора, – потому что знает людей. Теперь и тебе станет понятно, что это значит. Она знает, что это за зверье, наделенное душой.

– Ты тоже, – помолчав некоторое время, сказал Бард, потом глянул прямо в ее глаза: – Это и есть ларан? Это с его помощью?..

– Не совсем. Но это первый шаг в обучении. Вот почему, показав тебе всю твою подноготную, Карлина тем самым отплатила добром за причиненное зло. Она подарила тебе возможность заглянуть в самого себя, это и есть ларан, вернее, его исходная точка.