— Ну и я остался. А дальше, что?

Андрей Варичев уехал. Роман какое-то время в глубине души завидовал ему.

«Вот если бы мне приказали поехать в Анголу, я бы поехал. А так?..» — злился Уманцев на собственное малодушие.

И вот теперь ему приказали. Нет, конечно, он может отказаться, только тогда Мальцев его выживет из лаборатории, и он никогда не получит нормальной квартиры. И вскользь брошенный Андреем вопрос: «А дальше, что?» — отчего-то завис у него в мозгу.

— А и вправду, что?

Невероятно быстро, точно одно мгновение, не яркое и блестящее, а до умопомрачения однообразное, промелькнули тринадцать лет.

— Да, тринадцать, — возвращаясь домой, время от времени озадаченно повторял Уманцев.

ГЛАВА 2

В день свадьбы веселая, таящая радостные сюрпризы жизнь как-то неожиданно после очередного бокала шампанского вдруг развернулась перед ним, и он увидел бесконечно однообразную серую равнину…

Тогда не поверил. После не хотел замечать, что странное видение во время торжества было не последствием выпитого, а свадебным подарком-предостережением его Судьбы. Жизнь шла день за днем, и он переходил из одного дня в другой, не задумываясь. Нарочито остро радуясь мелким удачам и без устали повторяя про себя, что у него замечательная семья.

Нет, ну а в самом деле?.. Ему вспомнились его же мысли, когда он сидел во главе стола и его величали женихом.

— В самом деле! — воскликнул он, не выдержав поддразниваний Андрея. — Все так живут! Вон дядя Леша с тетей Аней как отплясывают, какие у них радостные лица. А ведь им уже за сорок. А у маминой сестры скоро серебряная свадьба. Да и чего еще надо желать? И какой толк с того, что ты чего-то хочешь? Окончим мы один институт и будем работать на одном предприятии или, если повезет, в лаборатории. Только и разница, что ты чего-то там хочешь, а я нет, я — доволен!

— И правильно! — навалился на него всем телом сильно подвыпивший дядька со стороны отца, услышав его последнюю фразу. — И надо быть довольным. Вот как мы! Разве мы плохо живем?

Роман запутался: сначала кивнул, а потом, спохватившись, воскликнул:

— Да нет, конечно же, хорошо!

Дядя Леша, в понимании Романа, был образцом для подражания: выбился в Москву из маленького кубанского городка, получил трехкомнатную квартиру на окраине, в квартире — гарнитур, ковры, хрусталь всякий. Жена, пышногрудая и широкобедрая казачка тетя Аня, сын, подросток, дочь, ее муж и полуторагодовалый ребенок.

Но Роману почему-то вспомнилось, что когда он вместе со своей невестой пришел приглашать дядю Лешу на свадьбу, на улице стояла страшная жара, а в квартире вообще дышать было нечем. Все ходили полуголые, толстые, потные, красные, ребенок путался под ногами и время от времени начинал орать.

Дядя Леша по-свойски пригласил племянника на кухню, усадил за стол, тетя Аня налила компот, все шумно говорили, одобряли решение жениться.

— Чего тянуть, — хохотал дядя Леша, поглядывая на округлый живот невесты.

Роман в ответ улыбался, невеста Ирина конфузилась ради приличия. Потом на столе появилась бутылка водки… А Роману хотелось только одного — поскорее уйти. Пот лился по лицам, от разгоряченных тел шел жар. Все ждали вечера. Наконец он настал, душный с противным попискиванием комаров, громкими шлепками, сопровождавшимися краткими выразительными словами и разодранными до крови местами укусов.

Когда вышли на улицу, Ирина прижалась к Роману. Ему было неприятно ее влажное тело, но он ничего не сказал, боясь обидеть ее, а про себя с какой-то чудесной беспечностью решил, что вот так он жить не будет: в тесноте, духоте. И ему стало легче.