– Я не кручу любовь. Ты что, не знаешь? Человек платит мне за работу, Айви, а без этих денег мы бы не прожили, потому что твой дорогой сын пропивает все, что заводится в доме. Усвой это своей чертовой башкой!

Джун сразу же пожалела, что так откровенно высказалась при Мод, у которой был длинный язык. Она знала, что ее слова в тот же день станут известны всей округе.

Вытаращив на Джун глаза, Мод ахнула:

– Ой, Джуни, ты одна, бедняжка, стараешься, на тебе все держится.

Айви передразнила ее:

– Одна на всех, такая хорошая. Да, Джуни? Мой сынок плеснет тебе в глаза кипятком, когда я перескажу ему, что ты тут говорила.

Джун села у кухонного стола. Ей хотелось плакать. Ее лицо было обезображено, оно распухло и почернело от синяков. Сколько еще недель пройдет, пока ее внешность хотя бы отчасти восстановится, пока она станет похожа на себя. Рука продолжала болеть, а спина ныла так, словно вот вот переломится пополам. Все тело саднило. Но Джун привыкла к этому. Гораздо больше ее тревожило другое: она знала, что ее муж на сей раз долго терпеть не будет. А ей, что ни говори, нравился ее новый любовник. Он был симпатичный, нежный, добрый и обращался с ней с уважением. Кроме того, он был щедр.

Джун годами подрабатывала проституцией по ночам, как большинство ее соседок. С этого они жили, это был их основной доход. Детям новые ботинки надо покупать? Надо! Ну и шли на панель, на какое то другое занятие у них не хватало мозгов.

Но про такое дело не стоило трепаться, тем более при Мод. Пусть она поищет темы для сплетен на церковном собрании или где нибудь еще.

Тут в кухню вошли девочки. Их бабушка продолжала говорить гадости. По словам Айви выходило, что Джун – плохая жена и мать и вообще никудышная женщина. Сьюзен попросила у матери разрешения пойти на улицу поиграть.

Но Джун не успела ответить: кто то сильно застучал во входную дверь – так, что казалось, она вот вот сорвется с петель.

Джун вздохнула.

– Погляди, кто там, ладно? – попросила она дочку. Открыв дверь, Сьюзен увидела перед собой огромного темнокожего мужчину.

Он ласково ей улыбнулся:

– Мама дома?

Сьюзен смешалась. Ей нравился этот дядя, он был такой добрый. Но она понимала, что для бабушки его приход все равно что красная тряпка для быка.

В это мгновение Дэбби вбежала с криком на кухню:

– Мам, там этот черный пришел, он стоит за дверью! Джун возвела глаза к потолку и подавила в себе желание взвыть от отчаяния. Ну почему судьба так несправедлива к ней? С трудом поднявшись со стула, она сказала:

– Помолчи, Моди, а то пропустишь самое интересное. Сердце бешено колотилось в груди, когда она выходила из кухни. Джейкоб Омомуру отличался добротой, она это знала, и оттого ей было еще труднее. Муж мог запросто убить ее из за Джейкоба. Будь у нее побольше мозгов, она сбежала бы с любовником. Но знала, что не сделает этого. Она боялась жизни, боялась столкнуться с ней лицом к лицу. Джоуи стал бы преследовать ее, и всем пришел бы конец.

Джейкоб стоял на пороге не смущаясь, на глазах у всех соседей. На нем был темно синий костюм и в тон ему рубашка и галстук. Прекрасные густые вьющиеся волосы, которые так нравились Джун, были коротко подстрижены. Его большие миндалевидные черные глаза смотрели на Джун с мольбой. Джейкоб Омомуру любил ее, и, сознавая это, Джун втайне чувствовала себя счастливой женщиной. Но жизнь ее уже сложилась как сложилась, и она не могла ничего изменить.

Увидев, какое у нее лицо, Джейкоб притянул ее к себе и стал утешать. Джун зажмурилась. Она ощущала тонкий запах сандалового мыла и дорогих сигарет. Но в это время к двери приблизилась свекровь, и Джун вырвалась из объятий любовника.

Лицо Айви побелело от ярости, рот, готовый изрыгать ругательства, злобно ощерился.

– Оставь ее в покое, черномазый ублюдок! Мой мальчик перережет тебе глотку, когда узнает, что ты здесь был!

Джейкоб, огромный, внушительный, возвышался над головами взбудораженных женщин и девочек.