|
- Клавдия Ивановна, - повторил Воробьянинов, - что с вами? Но снова не получил ответа. Старуха закрыла глаза и слегка завалилась на бок. В комнату тихо вошла агрономша и увела его за руку, как мальчика, которого ведут мыться. - Она заснула. Врач не велел ее беспокоить. Вы, голубчик, вот что. Сходите в аптеку. Нате квитанцию и узнайте, почем пузыри для льда. Ипполит Матвеевич во всем покорился мадам Кузнецовой, чувствуя ее неоспоримое превосходство в этих делах. До аптеки бежать было далеко. По-гимназически зажав в кулаке рецепт, Ипполит Матвеевич, торопясь (в ст. варианте - торопливо), вышел на улицу. Было уже почти темно. На фоне иссякающей зари виднелась тщедушная фигура гробовых дел мастера Безенчука, который, прислонясь к еловым воротам, закусывал хлебом и луком. Тут же рядом сидели на корточках трое хозяев "Нимфы" и, облизывая ложки, ели из чугунного горшочка гречневую кашу. При виде Ипполита Матвеевича гробовщики вытянулись, как солдаты. Безенчук обидчиво пожал плечами и, протянув руку в направлении конкурентов, проворчал: - Путаются, туды их в качель, под ногами. Посреди Старопанской площади, у бюстика поэта Жуковского с высеченной на цоколе надписью: "Поэзия есть бог в святых мечтах земли" <заключительные слова поэмы В. А. Жуковского "Камоэнс". Высечены в 1887 году на постаменте петербургского памятника поэту работы В. П. Крейтона.>, велись оживленные разговоры, вызванные известием о тяжелой болезни Клавдии Ивановны. Общее мнение собравшихся горожан сводилось к тому, что "все там будем" и что "бог дал, бог и взял". Парикмахер "Пьер и Константин", охотно отзывавшийся, впрочем, на имя - Андрей Иванович, и тут не упустил случая выказать свои познания в медицинской области, почерпнутые им из московского журнала "Огонек"<Печатавшийся с 1899 года в Петербурге иллюстрированный еженедельник "Огонек" был в 1918 году закрыт, с 1923 года издание возобновлено в Москве, и к 1927 году журнал стал едва ли не самым популярным в СССР.>, лежавшего обычно на столике его предприятия для услаждения бреющихся граждан. - Современная наука, - говорил Андрей Иванович, - дошла до невозможного. Возьмите, скажем, у клиента прыщик на подбородке выскочил. Раньше до заражения крови доходило, а теперь в Москве, говорят, не знаю, правда это или неправда, на каждого клиента отдельная стерилизованная кисточка полагается. Граждане протяжно вздохнули. - Это ты, Андрей, малость захватил!.. - Где же это видано, чтоб на каждого человека отдельная кисточка! Выдумает же человек!.. Бывший пролетарий умственного труда, а ныне палаточник Прусис даже разнервничался: - Позвольте, Андрей Иванович, в Москве, по данным последней переписи, больше двух миллионов жителей. Так, значит, нужно больше двух миллионов кисточек? Довольно оригинально. Разговор принимал горячие формы и черт знает до чего дошел бы, если б в конце Осыпной улицы не показался бегущий иноходью Ипполит Матвеевич. - Опять в аптеку побежал. Плохи дела, значит. - Помрет старуха. Недаром Безенчук по городу сам не свой бегает. - А доктор что говорит? - Что доктор? В страхкассе разве доктора <Речь идет о районной страховой кассе - первичном территориальном подразделении Главного управления социального страхования (Главсоцстраха), которое, в свою очередь, подчинялось Народному комиссариату труда. |
