Кристи промолчала. Арман убрал руки с ее плеч и заходил по комнате, мучимый воспоминаниями. Кристи осталась стоять на месте, наблюдая за ним в зеркало и интуитивно чувствуя, что сейчас он в прошлом, в той жизни, которую он делил с ее сестрой.

— Она была очень красива… В ней был какой-то неуловимый надлом… как у испуганного ребенка. — Он остановился у кровати, провел рукой по одной из шелковых подушек. — Именно это привлекло меня к ней, — пробормотал он. — Ее хотелось обнимать, защищать, баловать, бросить весь мир к ее ногам… — Арман исторг глубокий вздох, покачал голо вой и отошел от кровати. — Я создал в своем воображении какую-то романтическую идиллию, а на деле все оказалось не так. Моя ошибка состояла в том, что я пытался увидеть в Колетт то, чего в ней не было. Я буквально навязывал ей то, что Колетт было чуждо.

Кристи понимала, что сейчас Арман открывает перед ней душу. Он был предельно искренен, она не сомневалась в этом.

— В последний год… после рождения Элоизы… она стала спать отдельно. Я так и не смог преодолеть возведенную ею стену.

Неожиданно он пересек комнату и распахнул дверь, ведущую в его апартаменты. Когда он повернулся к Кристи, лицо его было искажено болью.

— Я говорил тебе, что моя дверь была всегда открыта для нее. Поверь, не я запирал ее на ключ.

И не Колетт, с грустью подумала Кристи. Злобность и интриги Стефани возвели барьеры, которые ни Арман, ни ее сестра не смогли преодолеть.

— Она не хотела меня. Она избегала моей близости, моих прикосновений. Даже детей она намеренно ставила между нами, чтобы защититься от меня. В ее глазах… был упрек, как будто я запер ее в клетке, где она задыхалась. Но, клянусь Богом, я не хотел ничего подобного! — Его голос прерывался от боли. — Говоря это, Арман подходил к Кристи все ближе. — Каждый раз, когда она так смотрела на меня, мне хотелось снести все барьеры. — Он выхватил из рук Кристи вечернюю сумочку и отбросил ее в сторону. — Мне хотелось сжать ее в объятиях и подавить всяческое сопротивление.

С этими словами он прижал к себе Кристи, и ее сердце пойманной птицей забилось у его груди. Одной рукой он крепко обнимал ее за спину, а другую запустил в ее волосы.

— Я хотел изгнать все страхи и сомнения из ее сердца, хотел, чтобы она снова поверила мне. Но каждый раз… — его взгляд впился в лицо Кристи, — меня останавливала эта аура хрупкости вокруг нее, и я отступал и ждал, ждал… — Рука Армана перестала гладить ее волосы и переместилась на щеку, за тем он взял Кристи за подбородок. — Ты говорила о проблемах и потребностях Колетт. Да, все верно. А как быть со мной, Кристи? — с неожиданной яростью спросил он. — Ведь и у меня тоже были потребности.

Кристи не знала, что сказать на это. Близость Армана была слишком ощутимой, слишком волнующей. Каждой клеткой своего тела она чувствовала его еле сдерживаемую страсть, силу, боль.

— И тут появилась ты, — продолжал Арман. Его голос стал хриплым и невероятно чувственным. Пальцы нежно и трепетно гладили ее губы. — Колетт и не Колетт. Совсем другая женщина с внешностью Колетт. В тебе есть все, что так тщетно я пытался найти в ней. И сейчас я могу думать только о том, как долго я ждал тебя, хотел тебя… Я не в силах больше ждать, Кристи!

Его рука снова зарылась в ее волосы, пальцы гладили, ласкали, пленяли, безвозвратно привязывая ее к Арману. Губы прижались к губам в страстном поцелуе, требуя немедленного ответа.

Умом Кристи понимала, что источник этой страсти — злость, боль, разочарование, а губы и сердце уже отвечали ему.