Новая лодка без рангоута и такелажа занимала почти все место. Вдоль стены лежали канаты, пиломатериалы, ящики с инструментами; на пильных козлах они увидели длинное рангоутное дерево.

Рик подошел к козлам.

— Не трогай! — резко сказал Карл. — Не видишь, что лак не высох?

— Куда уж мне, — пробурчал Рик, опуская руку.

Изабелл поморщилась. Когда Рик посмотрел на нее, она постаралась ободрить его взглядом.

— Эта лодка — настоящая красавица, — более спокойным тоном добавил он. — Похожа на ту, которую пять лет назад ты построил для юриста из Сиэтла.

— Он умер весной. От сердечного приступа.

— Мне жаль, — сказал Рик.

— Жизнь продолжается, — заметил Карл. — Эта лодка для зубного врача из Юрики, в Калифорнии. У меня есть то, чем залатать царапины, — добавил он и, перешагивая через две ступеньки, начал подниматься по шаткой деревянной лестнице, ведущей в квартиру.

Взгляд, который Рик бросил на Изабелл, был красноречив: «Кажется, ты сказала, что мой старик слабеет!»

Она пожала плечами.

Нахмурившись, Рик последовал за отцом.

Изабелл почувствовала сильное искушение уйти и предоставить двух ворчунов самим себе. Когда Марни остановилась на третьей ступеньке и оглянулась на нее, Изабелл сказала:

— Ну, хорошо, мы останемся, пока ссадины Рика не будут обработаны.

Марни тявкнула.

Я помню это место с щенячьего возраста. Я жила здесь две недели, после того как Рик выбрал меня из помета. Между прочим, он сделал правильный выбор: до меня дошли слухи, что мой брат оказался настоящим олухом. Так вот, прежде чем он подарил меня Изабелл, здесь был мой милый, милый дом, и я любила его.

Грязные носки, тарелки с засохшими остатками еды, кипы газет, открытые книжки и измятая одежда, разбросанная повсюду, — вот что предстало перед нашими глазами. Старик никогда ничего не выбрасывал! Для моего чувствительного носа это место было настоящим рогом изобилия божественных запахов!

Изабелл спустила меня с поводка, позволив мне навести порядок на полу: попкорн под диваном, половинка пирожного в кухне… ура! Отец Рика, усевшись на стул, с мрачным видом смотрел, как Изабелл промывает его сыну раны на лице, руках и коленях.

Не поймите меня неправильно. Я сочувствовала Рику. Ситуация была под контролем, когда он схватил мой поводок. Но ведь он не знал этого и просто старался помочь. Теперь бедняжка истекает кровью и хромает. Что со мной? Ни царапинки!

Люди такие хрупкие! Это вызвано недостатком шерсти. Ту шерсть, которая у них есть, они подстригают, выщипывают, подравнивают и сбривают. Грубая ошибка! Неудивительно, что они покрываются синяками и ссадинами!

Я несколько отвлеклась от темы.

Итак, в том, что произошло, есть положительная сторона: Изабелл промывает раны Рика, и ее близость нравится ему. Я нюхом чувствую это, хотя он все время морщится и иногда стонет, а Изабелл ругает неженок и предлагает ему держаться молодцом.

Я не могу не вздыхать: мне ужасно хочется соснуть, но я боюсь закрыть глаза. Что, если я пропущу возможность, которая могла бы помочь мне добиться цели? Правда, сейчас у меня нет никаких идей. Я жду, когда Рик расскажет отцу о своей новой подружке. Возможно, это сообщение высечет искры, которыми я смогу воспользоваться. Но даже когда пожилой джентльмен пробудился от сна, в который он погрузился во время медицинской процедуры, и Изабелл вышла из комнаты, Рик ничего не сказал об этой… не знаю, как там ее зовут.