|
Доктор потянулся к сюртуку за часами. Он мог чуть-чуть отдохнуть, служба в часовне должна была начаться еще только через полчаса. Аиртон понимал, что должен рассказать Нелли о Хираме. Новости обеспокоят ее больше, чем его, однако доктору хотелось хотя бы несколько минут не думать о плохом, поэтому он поведал жене о встрече с Френком Дэламером и о скором прибытии Элен Франсес.
— Надеюсь, она не принадлежит к числу этих современных молодых особ, — произнесла Нелли. — На твоем месте я бы обрадовался, — вздохнул доктор. — Это единственная приятная новость за весь день. — Бедняжечка, — отозвалась Нелли. — Я-то думала, ты обожаешь дни, когда у тебя есть возможность поболтать с этим кровожадным старым мандарином. Однако Аиртон не испытывал никакого желания объяснять причины своего дурного настроения. С мрачным видом отхлебнув виски, он задумался, о чем станет говорить в часовне через полчаса. Он вспомнил об ужасной проповеди Септимуса, нелепом, исковерканном до неузнаваемости пересказе предания о Самсоне и рассмеялся: — Он упал с крыши! — Что, солнышко? — Ничего, любимая. Просто задумался: какой нам лучше подобрать отрывок из Библии на сегодняшнюю службу. Может, почитаем немного из Книги Судей? Например, о Самсоне. «Из ядущего вышло ядомое, и из сильного вышло сладкое». — Если у тебя на уме этот Дэламер со своей дочкой, должна сказать, что это никуда не годится. Может, Элен и красавица, однако не думаю, что от такого старого порочного льва, как Френк, можно ждать сладости. — Нелли, как можно быть такой жесткой? — воскликнул Аиртон. — Ты ведь ее даже не видела! Впрочем, они уже оба смеялись. Нелли подалась вперед и потрепала супруга по щеке. Дверь с грохотом распахнулась, в комнату ворвались дети, и спустя несколько мгновений все семейство, дрыгая ногами, размахивая руками и разбрасывая подушки, весело хохоча, возилось на диване.
II <sup>Мы молимся в храме о дожде, но солнце по-прежнему опаляет иссохшую землю</sup>
Посольство Великобритании решило устроить пикник в Западных холмах. Вереница экипажей, колясок, паланкинов и всадников в сопровождении армии ехавших верхом слуг тронулась в путь в шесть часов утра. Сэр Клод Макдональд, посол королевы Виктории при императорском дворе, дуайен дипломатического сообщества и представитель западных держав, включая Японию и США, накануне вечером без лишнего шума оставил Пекин и вместе с женой уже ожидал гостей в даосском храме, превращенном в загородную виллу. Переделать храм в загородный дом не составляло особого труда. Никто не трогал ни изогнутых крыш, ни расписных деревянных стропил, ни встроенных панелей, украшенных резьбой с изображениями драконов, ни красных колонн, сделанных из монолитных стволов деревьев. Во многом помогли привезенные из-за границы обои и правильная подача света. Несколько диванов и шезлонгов, массивный обеденный стол из красного дерева и фортепиано, прекрасные картины на стенах, среди которых была копия «Умирающего оленя» Лэндсира и портрет деда леди Макдональд в военной форме времен Наполеоновских войн, чудесным образом сочетались с покрытыми лаком ширмами, фонариками и стульями минской династии — все это являло собой удивительную смесь западной и восточной роскоши. Благодаря двум окнам, вырубленным по обеим сторонам зала, в котором некогда творились молитвы, хозяева виллы не испытывали недостатка в солнечном свете, однако леди Макдональд приказала завесить их желтыми занавесками, чтобы хотя бы отчасти храм не казался оскверненной святыней. В целом иностранцы трепетно относились к чувствам верующих — как-никак храмы под виллы отбирались силой, поэтому уничтожение украшавших стены фресок и резьбы с изображением демонов и святых считалось признаком дурного тона. |
