Расшифровку этого сообщения полковнику Голубкову доставил спецкурьер управления прямо к трапу военно‑транспортного «АНа» перед самым вылетом из аэродрома Чкаловский в Мурманск. Вместе с Голубковым летели четырнадцать молодых офицеров из спецподразделения «Альфа». Они были в ярких спортивных куртках и лыжных шапочках, с рюкзаками и зачехленными горными лыжами, к которым изолентой были примотаны малогабаритные пистолеты‑пулеметы АЕК‑919К «каштан». У всех офицеров были путевки на турбазу «Лапландия». У Голубкова тоже была такая же путевка. Но в другом кармане лежало его служебное удостоверение и предписание директора Федеральной службы безопасности всем спецслужбам и должностным лицам ФСБ, независимо от должности и звания, поступать в полное распоряжение полковника Голубкова по его первому требованию.

Голубков вернул курьеру расшифровку и взглянул на часы.

До начала операции оставались сутки и еще шесть часов.

* * *

"На Господа уповаю; как же вы говорите душе моей: «улетай на гору вашу, как птица» ?

Ибо вот, нечестивые натянули лук, стрелу свою приложили к тетиве, чтобы во тьме стрелять в правых сердцем.

Когда разрушены основания, что сделает праведник?.."

Глава десятая. «Прайм‑тайм»

I

Я взглянул на свою «Сейку». 15.20. До начала операции оставалось семь часов пятьдесят минут. До выезда на исходный рубеж – шесть двадцать.

Самое трудное время перед началом любого дела. Как у спортсменов перед финальным стартом. Ничего уже не изменить, ничего не исправить. Что заложено при подготовке, то и будет. И остается только одно – перемочь эту дыру во времени.

Не передергаться, не перегореть, чтобы выйти на старт или на игровую площадку на высшем пике формы. Побеждает не тот, кто сильней. Побеждает тот, у кого крепче нервы.

Спортсменам хорошо – системой предстартовой подготовки у них занимаются целые команды психологов. Аутотренинг, релаксация. До армии эти дела не дошли. В старой русской армии накануне сражений служили молебны. В Красной Армии в войну предстартовую накачку давали замполиты или политруки. Зачитывали приказ Сталина номер 227 («Ни шагу назад!»), а пулеметы заградотрядов придавали словам недвусмысленную весомость. Такой вот аутотренинг. А в Чечне уже и замполитов не было. Кто как мог, тот так и перебивался. Кто письма домой писал. На кого‑то треп нападал. А в нашей команде Трубач доставал из обшарпанного футляра свой старенький сакс‑баритон и негромко импровизировал на темы Гершвина, Глена Миллера или Дюка Эллингтона. Хорошо отвлекало.

В 15.25 я вышел перекусить в пельменную, которая располагалась в стекляшке как раз напротив автостанции, откуда ходили рейсовые автобусы на АЭС. Голода я не чувствовал, но поесть нужно было. А главное – хотел посмотреть, кто сегодня поедет на смену.

Как всегда по выходным, народу на остановке было немного, автобусы уходили без перегрузки. В половине четвертого подъехала вохровская вахтовка. Смена ВОХРы происходила минут за десять – пятнадцать до смены обслуживающего персонала.

Разумно: чтобы в суматохе пересменки на станцию не смог незаметно проникнуть кто‑нибудь посторонний. Вроде нас. В кузов сразу полезла охрана. Как всегда, предварительно отоварившись поллитровками.

К ним я еще с первых дней присмотрелся. Ни одного нового человека среди них не было. Но это меня не обеспокоило. Еще вчера вечером в гостинице появилось полтора десятка лыжников из Москвы. Приехали на турбазу «Лапландия» и обнаружили, что в номерах жуткий колотун и жить там нельзя. Вместить такую ораву маленькая гостиница энергетиков не могла. После телефонных переговоров с мэром, которые вел руководитель тургруппы, нашлось решение: разместить всех на местах в спортзале школы, куда они и отбыли со своими лыжами и рюкзаками, кроя на все лады турагентство, которое впарило им эти путевки.