– Фи! – разочарованно протянула Люси. – А я‑то думала, что и вправду захват! Ну что за страна?! Куда ни ткнись – везде сплошная туфта!

Однако. Нервы у нее были прямо‑таки воловьи.

– Тут рядом, в кабинете директора, – ответил мне главный инженер. – Есть еще у дежурного диспетчера.

Мы прошли через пустую приемную в директорский кабинет, Юрий Борисович взял микрофон, щелкнул тумблером и вопросительно посмотрел на меня:

– Что говорить? Я подсказал:

– Говорит главный инженер станции. Прошу всех соблюдать спокойствие. Тревога учебная. Он повторил мои слова.

– Что еще?

Я взял у него микрофон:

– Дамы и господа! Производится проверка охраны станции. Говорит командир группы захвата. Первый энергоблок захвачен и изолирован от внешнего мира. Весь персонал, непосредственно не занятый обслуживанием систем энергоблока, должен перейти в комнату отдыха. Остальным оставаться на своих рабочих местах. Все приказы членов группы захвата прошу выполнять немедленно. Операция проводится в интересах обеспечения безопасности стратегических объектов. Прошу извинить за причиненные неудобства.

Я выключил микрофон.

Из небольшой комнаты, примыкавшей к кабинету директора, выглянул белобрысый компьютерщик Володя.

– Что происходит? – спросил он.

– Объявление по громкой связи слышал?

– Ну.

– Это и происходит. Первый энергоблок захвачен.

– А‑а! – протянул он и скрылся за дверью. Я знал, что через минуту эта информация будет в Москве.

– А мне что теперь делать? – спросил Юрий Борисович.

– Понятия не имею. Ждать.

– Чего?

– Пока не знаю, – честно ответил я. – Откровенно говоря, ни разу в жизни не захватывал атомные электростанции.

– Эту, однако, захватили за полчаса.

– Обижаете, Юрий Борисович. Всего за двенадцать минут.

Я оставил его за столом директорского кабинета и вышел в приемную. Там меня поджидал Генрих.

– Прекрасно, Серж, – одобрительно проговорил он. – Вы заработали вторую половину гонорара.

– Можем получить?

– Чуть позже. Операция еще не закончена.

– Раз вы уже здесь, можно не подавать условленного сигнала? – спросил я.

– Напротив. Дайте мне передатчик. Я протянул ему коробочку рации. Он включил и сказал в микрофон только два слова:

– Подход открыт.

После чего выключил рацию и бросил ее в мусорную корзину.

– Больше она не понадобится.

– Пастух, я Артист! – ожило у меня в кармане «уоки‑токи». – Внешняя связь отключена. Работает только прямой телефон в кабинете директора. Как понял?

– Понял тебя. Идите в комнату отдыха, успокойте людей. До связи.

Я заглянул в директорский кабинет. Юрий Борисович сидел с трубкой в руках и судорожно набирал какой‑то номер. От волнения пальцы у него срывались с диска, и приходилось начинать все сначала.

– Положите трубку, – проговорил я, – и пройдите в комнату отдыха. И вам будет спокойнее, и всем вашим людям.

– Это приказ?

– Да, приказ.

– Вынужден подчиниться.

Из кабинета главного инженера высунулся Гарри и тут же нацелил на нас телекамеру. Генрих закрылся рукой и приказал:

– Выключите! Когда и что снимать, я сам вам скажу.

– А будет еще что‑нибудь для прайм‑тайма?

– Будет, – пообещал Генрих.