– Есть много способов уничтожать информацию из памяти, – объяснил Генрих и спрятал «глок» в карман пиджака. – Но этот – самый надежный. Интернет нам больше не понадобится.

– С‑сука! – простонал компьютерщик Володя.

– Тихо! – приказал я.

– Вы не отдадите мне пусковой блок? – спросил Рузаев.

– Он вам ни к чему, вы не знаете шифра. В дверях показалась копна белокурых волос.

– Что тут за стрельба? – спросила Люси.

– Очень кстати, заходи, – пригласил Генрих. – А вы. Султан, и вы, Азиз, подождите меня в кабинете. Я быстро. А потом мы продолжим.

Рузаев и Садыков вышли.

– О Господи! Компьютер‑то зачем разбил? – изумилась Люси.

– Заткнись! – приказал Генрих. – И отвечай быстро. На кого ты работала?

– Геночка! – еще больше изумилась Люси. – Да ты посмотри, что у меня в руке!

Мы с компьютерщиком Володей чуть носами не влезли в маленький экран. Но ничего увидеть не смогли – руки Люси закрывала ее спина.

– Медленно положи блок на стол, – жестко приказала Люси. – И отойди на три шага.

Только тут мы увидели в руках Люси ПСМ. Генрих выполнил приказ. В поле обзора камеры оказалась коробочка пускового блока.

– Так и стой. Шевельнешься – стреляю.

– Неужели убьешь? – спросил Генрих.

– Нет, миленький. Рада бы, но ты нам нужен живым. Прострелю тебе ноги. Обе.

Потом мы тебя вылечим, посадим под стеклянный бронированный колпак в Тель‑Авиве и будем судить. И весь мир увидит тебя, выродка. А потом мы тебя повесим. Как Эйхмана. И тысячи неотмщенных душ упокоятся в мире.

– Блядь! – процедил сквозь зубы Генрих.

– Мне пришлось через это пройти. И я знала, на что иду. На пароме, который ты взорвал, была вся моя семья. Вся. Они все погибли. Спаслась одна я. Мне было тогда пятнадцать лет. Но уже тогда я поклялась, что найду тебя. А теперь, гаденыш, я вырву из твоей пасти ядовитый зуб.

Она нацелилась в пусковой блок, и это было ее ошибкой.

Я даже зубами скрипнул и машинально подался вперед.

Но.

Генрих выстрелил через карман. Голова Люси с копной пшеничных волос дернулась назад. Генрих вытащил «глок», прозвучало еще два выстрела. Все было кончено.

Генрих сунул пусковой блок в карман и вышел из компьютерной.

Володя выключил монитор, закидал его тряпками, мы поспешно выскочили в коридор и постарались придать своим лицам безразличный вид. И тут на нас наскочил Артист.

Кофра Крамера на его плече уже не было.

– Что тут за пальба? – встревоженно спросил он и потянул дверь директорского кабинета.

– Не ходи туда, – сказал я.

– Почему? – настаивал он. И вдруг понял:

– Люси?

– Да.

– Генрих?

– Да.

– Да почему же она… Я же специально… Да я его сейчас голыми руками!

– Отставить! – приказал я. – Она работала не для того, чтобы его убить. Для того, чтобы судить его в Тель‑Авиве и повесить. Она не сумела этого сделать.

Постараемся сделать мы. А теперь исчезни. И не появляйся никому на глаза, пока не приведешь себя в норму. Пойди вниз и смени Боцмана на входе.

Но Артист двинулся не вниз, а в сторону машинного зала. Я не понял зачем, но думать об этом было уже некогда.

– Мы остались без связи, – сказал Володя.