– Конечно, считать деньги – это ваше право. Как говорится, считайте деньги не отходя от кассы, но все-таки обидно.

– Не обижайся.

И тут Мерцалов чуть не рассмеялся.

«Раз замечаю за собой, что изменился, значит, дела не так плохи, значит, не все еще потеряно. Я русский и русским остался. Вот только дождаться, пока лоск, наведенный на меня за границей, потускнеет, оботрется, и тогда – хоть в пивную, хоть к бомжам. Никто ни за что не разглядит во мне чужака!»

Приободренный таким выводом, он вошел в купе, улегся на диванчик и уже спокойно продремал остаток пути до самой Москвы.

В родной столице никто ему не оставлял машины на привокзальной площади, да этого и не требовалось: в большом городе, чтобы затеряться, куда удобнее пользоваться общественным транспортом или своими двоими. На машине же оторваться от слежки практически невозможно. А вот задержаться у перекрестка и рвануть потом на желтый свет, перебегая проезжую часть перед готовыми сорваться с места автомобилями – лучшего способа и не придумаешь. Потом пара поворотов, подземный переход – и ищи ветра в поле.

Однако все остальные привычки Мерцалова заказчиками убийства были учтены. Мерцалов вместе с другими пассажирами и встречающими поезд Прага – Москва бодро прошагал перрон, но затем свернул не вправо, к выходу на площадь, а вошел в здание вокзала.

Немного постояв у газетного киоска, он отошел к автоматическим камерам хранения. Чтобы зря не блуждать, высмотрел номер на торце ряда ячеек и шагнул в нужный ему проход. То ли специально, то ли случайно оказалось, что номер его ячейки 666.

«Число Зверя! Дьявола из Апокалипсиса», – усмехнулся Мерцалов, по памяти набирая трехзначный код и букву "Р".

Потянул на себя черную пластмассовую ручку.

Ячейка открылась. В ней стояла все та же спортивная сумка, которую он последний раз держал в руках, опуская в багажник «вольво» неподалеку от отеля со звучным названием «Пещера горного короля».

Олег взвесил сумку в руке, как бы проверяя, все ли там на месте. Открывать ее, даже в одиночестве, без гарантии того, что за ним нет посторонних глаз, Мерцалов не стал.

«Ха, наверняка эта сумка плыла вместе со мной на пароме, только я об этом ничего не знал».

В боковом кармане сумки Мерцалов нащупал плотные книжечки документов. Вытащил паспорт, раскрыл и узнал, что сейчас он не Олег Мерцалов, а Прохоров Виталий Антонович, житель подмосковного Калининграда. Имелся и штамп с пропиской и даже штамп загса, зарегистрировавшего его брак с Прохоровой Анной Ивановной 1960 года рождения. С этими документами можно было чувствовать себя в Москве в полной безопасности.

Еще в том же кармашке обнаружился и конверт с тремя тысячами долларов: половина сотенными купюрами, половина – более мелкими.

«Командировочные», – хмыкнул он, возвращаясь к русской лексике.

Мерцалов уже давно не испытывал волнения, когда ему приходилось забирать сумки с оружием и спецснаряжением в камерах хранения вокзалов. Обычно перед этим производилась проверка с использованием «подсадной утки». Подсылался некий человек, который открывал ячейку, брал сумку и выходил с ней из вокзала.

В это время за ним велось наблюдение. Если же возникало хоть малейшее подозрение на слежку, тут же шел в ход запасной вариант и Мерцалова ставили об этом в известность. Чаще всего использовали какой-нибудь знак – допустим, сделанный мелом на ступеньках.

Действовали следующим образом. Человек останавливался, вроде бы завязать шнурки на ботинках, и мелом писал несколько цифр на вертикальной части ступеньки, чтобы отметки не затерлись сотнями ног. Например, на третьей ступеньке – цифры 2 и 3; это расшифровывалось так: третья ступенька – 300, плюс 23 – 323.