Часы на приборной панели показывали без десяти восемь, когда Марк припарковался напротив входа в городской парк. Сквозь белесый туман едва угадывались размытые силуэты многоэтажек. Голые скелеты деревьев окружали дремлющий пруд, кое-где еще затянутый грязновато-серым льдом. Место казалось безжизненным. Лишь хриплое карканье изредка нарушало непривычную для города тишину.

«Сайлент-Хилл какой-то», – подумал Марк, обогнув пруд и направляясь к одинокой фигуре с удочкой.

– Михаил, спасибо, что согласились встретиться. – Он пожал руку высокому пожилому мужчине в вязаной шапке и камуфляжной куртке, которая, похоже, была на пару размеров больше и слегка болталась на худощавом теле.

– Не думал, что эта история еще кого-то волнует, кроме меня и сына, – проговорил Михаил сиплым прокуренным голосом. – Столько лет, считай, прошло, шумиха давно утихла. А тут сватья звонит, Валентина. Мол, журналист, да еще и Кларин приятель хочет старую тему поднять. Зачем вам это, Марк?

– Как по мне, там не все так однозначно.

Марк заметил, как Михаил бросил на него короткий внимательный взгляд.

– Да уж, нестыковок хватает. Взять хотя бы это его «признание». Слыхали?

Он кивнул, и Михаил склонил голову набок:

– Вот то-то и оно. Влад до сих пор подолгу сидеть не может – всю поясницу ему отбили. Считай, чуть инвалидом не сделали. Тут любой в чем хочешь сознается… – Он закрепил удочку на специальной подставке и снова повернулся к Марку. – Сын уж и смирился давно. Поначалу еще пытался что-то доказывать, все частных сыщиков каких-то нанимал: те деньги брали, а результата – ноль. Так и сидит. Вот выйдет через пять лет, а ему уже пятьдесят два: считай, здоровья нет, жизнь под откос. Да что жизнь… Когда приговор огласили, у его матери сердце не выдержало… – Михаил сглотнул и уставился на мутную поверхность пруда, по которой ветер гнал мелкую рябь.

Засунув замерзшие руки в карманы пальто, Марк подумал о Валентине Ивановне. Что было бы с ней, если бы труп Лики тогда нашли? Возможно, еще одно остановившееся материнское сердце.

– Вы не верите, что это Влад сделал? – спросил он.

– Убил ее? Нет, не верю. Он никогда даже не дрался, в школе тихоней был. Жену ни разу пальцем не тронул. И чтобы вот так, кирпичом жахнуть? Ну нет! Не такой он человек.

– А какой?

– Терпеливый, спокойный, – немного подумав, ответил Михаил. – Мог с удочкой часами сидеть. Я, считай, прям с пеленок Владика с собой на рыбалку брал. Он и первую удочку сам себе смастерил, первого карася на нее поймал. Когда у него свой бизнес уже был, тоже частенько со мной выбирался посидеть, помолчать… Теперь я никуда и не езжу. Вот, хожу по утрам сюда, котов кормлю. – Он махнул рукой в сторону ведра, где трепыхались три маленькие рыбешки. – Плотва после спячки уже пошла, жирок нагуливает. Хотя холодный апрель нынче, плохо клюет…

Михаил вытащил из нагрудного кармана мятую пачку Winston и протянул Марку:

– Угощайтесь.

– Спасибо, не курю. Расскажете про отношения Влада с женой? – Марк открыл цифровой блокнот в телефоне. Диктофон он решил не включать: Михаил пока что не доверял ему настолько, чтобы откровенничать под запись. А втихаря записывать на таком ветру было себе дороже – расшифровывай потом, кто что сказал.

Михаил чиркнул спичкой и прикурил, спрятав лицо в ладони.

– С Ликой он ладил, – пробормотал он сквозь зажатую в зубах сигарету. – Любовь у них такая была – расстаться не могли! Быстро свадьбу сыграли… Путешествовали много. Куда ей захочется, туда и едут. – Он перехватил сигарету двумя пальцами и почесал небритый седой подбородок.