Чувствуя придурковатую лихость, несусь от этого теряющего человеческий вид неогена, воющего, стреляющего, дышащего огнем даже тогда, когда точно промахивается. С оторопью наблюдаю, как Машка извлекает наружу свои энергетические лезвия, вновь отрубая себе ноги, а затем прячет их. Понимаю, что она сбрасывает балласт буквально в последнюю секунду перед тем, как она ловко пускает вспышку дизентеграции в качестве отвлекающего маневра, а затем сближается со мной парой прыжков телепортации почти подряд, чтобы дунуть огнем. Не догадайся я — потерял бы больше, чем треть объёма.

Машка яростно кричит. Я пытаюсь спровоцировать её на обмен репликами, но она уже пошла в разнос, гримасничает, дёргается, трясет головой и постоянно стирает с лица мою слизь, мешающую ей видеть. Наконец, она останавливается на секунду, складывает ладони перед собой, дует огнем, сжигая и слизь, и лицо, которое нарастает назад буквально сразу.

Она смотрит на меня, оскалившись, как бешеная лиса.

…и получает кривой гнутой железякой в пузо!

Разменяв часть своего утяжелителя на пару секунд форы, я тут же пускаюсь наутёк, оставляя за собой шлейф слизи, выбрасываемой мной из «хвоста» как у какого-нибудь скунса.

Мы стремительно несемся к Первому раойну.

По нам начинают стрелять снизу. Много, очень много пуль самого разного калибра. Её и меня начинает дёргать и мотать из стороны в сторону. Машка включает свою защиту, ту самую, которая спасла нас обоих в прошлый раз, но только делает себе хуже — сферу с ней внутри начинает уносить все выше и выше. Я же ловлю пули своим балластом, от чего не знаю, что делать, замирая и пытаясь сообразить, что делать дальше. Повторять ошибку, стоившую жизни Афонову, не хочется, а смотреть в разные стороны тяжело. Откуда ждать смерти? От взлетающей Машки или снизу?

Неосапиантка в силовом коконе хватается за лицо и начинает орать вибрирующим голосом. С её рук течет изменяющаяся и пузырящаяся кожа. Как с Безликой, перед тем как она…

Внимание вниз!

Не успеваю. Три взлетевших неосапианта перемещаются очень быстро, их лица багровы от напряжения, но они проносятся мимо меня, прямо к террористке. Та трет ладонями лицо, как будто бы желая поднять себе веки и бросить еще один взгляд на этот мир, но внезапно всё внутри сферы вспыхивает ревущим белым огнём! Та, не выдержав и мига, лопается, выпуская наружу самое настоящее миниатюрное солнце!

Жаров.

Он висит в воздухе, удерживаемый другим неосапиантом, а третий, закрепленный у летуна на спине как огромный рюкзак, не отрывает взгляда от меня, напряженно удерживая руки в защитном жесте. Сам же Владимир продолжает воспламенять тот кусок пространства, бывший когда-то Машкой. В шаре чуть ли не чистой плазмы, от жара которой кривятся находящиеся в полутора десятков метров от неё люди, выжить… невозможно.

А я… не могу убежать. Просто не успеваю. Слишком быстр этот летун. Только… атаковать?

— Изотов! — орёт Жаров, не прекращая поддерживать сферу плазмы, — Вали на х*й отсюда! Чтобы мои глаза тебя не видели больше! И помяни Антона, если выживешь! Слышишь! Помяни добрым словом!

Я тут же бросаюсь наутёк, слыша лишь возмущенные и сдавленные вопли поддерживавших Жарова в воздухе людей. Кажется, этот момент пошёл не по плану.

Вниз, с неба, в дома. Затеряться. Уйти в метро.