|
— Его обвиняли жители деревни. Виру ухаживал за его женой, и портной угрожал коммивояжеру. Я вчера допросил его, затем ходил к нему домой, чтобы жена и сестра подтвердили его алиби. Заявление последней во всем совпало со словами Лабара, но жену мне допросить не удалось. Она вроде была больна и спала, когда я заходил в ее комнату. Признаюсь, ее сон мне даже показался неестественным.
— А! — заметил Себ. — А сегодня вы вернулись к Лабарам? — Я только что оттуда. Он предоставил алиби, по правде говоря, такое же, как и вчера, на время второго убийства. Но, конечно же, основной целью нового визита оставался разговор с «красавицей Жюли»… — И, без сомнения, она все еще спала? А вы, как и в первый раз, не осмелились ее разбудить? Эрали удивленно взглянул на Себа Сорожа. В его словах ему почудилась насмешка. — Да нет, — сказал он. — Она еще в постели, но не спала. Как я и ожидал, она мало что могла сообщить. Только заявила, будто никогда не поощряла Виру… — Вы разговаривали наедине? — Нет, в присутствии золовки. — А! — протянул Себ. Он закурил сигарету: — Вы не спрашивали Лабара, воевал ли он? — Нет. Зачем? — Да так, одна мысль… Себ Сорож словно отогнал сомнение: — Кроме того, раз у него алиби… — Два, — поправил Эрали. — Правда, два… Инспектор встал и подошел к окну: — Готов спорить, на каждое убийство у Лабара будет по алиби. — Уж не хотите ли вы сказать, что в Сент-Круа будут продолжаться убийства? — вскричал г-н Анон. — Почему бы нет? Мне все это кажется лишь началом серии убийств. — Но, — воскликнул заместитель королевского прокурора, — вы ведь задержите убийцу, разве нет? — Конечно, — ответил Себ Сорож. — Конечно… Он говорил, осматривая через окно площадь перед зданием управы, где прошлой ночью задушили Артура Гитера. — Все же, господин Эрали, на вашем месте я бы предложил бургомистру убедить жителей как можно реже выходить из домов с наступлением темноты. Иначе… Иначе, боюсь, лист некрологов может удлиниться самым тревожным образом… Внезапно он резко обернулся к собеседникам: — Вы слышали о красных кружках? — Красных кружках? — удивился судебный следователь. — Что это такое? — Печать смерти, — ответил Себ Сорож. Потом пояснил: — По приезде в Сент-Круа я не сразу пришел сюда. Я немного погулял по деревне, смешивался с оживленно спорящими группами людей — ничего нет лучше для улавливания пульса общественного мнения… И знаете, что я услышал среди прочего?.. Что этой ночью на двери Привокзальной гостиницы кто-то нарисовал красным мелом большой круг. Утром круг стерли, полагая, что это лишь дурная шутка… А ведь Виру останавливался в Привокзальной гостинице… — Но и мы тоже, — вмешался Анон. — И нам ничего не сказали об этом красном круге… — Сначала никто не придал ему значения… Только заметив на двери дома Артура Гитера точь в точь такой же красный круг, начали понимать… — То есть?.. Но нет, это невозможно! — воскликнул Эрали. — Вы можете себе представить убийцу, метящего дома своих жертв с риском быть задержанным? С Варфоломеевой ночи, — добавил он со смешком, — подобные методы, насколько мне известно, не в моде… — Лично я, — ответил инспектор, — не сомневаюсь нисколько… Эти кружки цвета крови нарисованы рукой убийцы… Зачем? Будущее покажет… Он отвернулся к окну… — …или не покажет. |
