Сразу после рассвета на борт поднялся лоцман. На «Санандрии» подняли якорь и при помощи буксира начали медленно проводить корабль между волноломов к его стоянке. Дрейку было известно, что судам часто приходилось подолгу ждать своего места на стоянке в этом самом оживленном из незамерзающих портов Советского Союза. Должно быть, им здорово нужны эти «Вакуваторы», пришло ему на ум. Он не знал, насколько они были нужны в действительности. После того, как береговые краны стали разгружать сухогруз, свободной от вахты команде разрешили сойти на берег.

За время рейса Дрейк успел подружиться с судовым плотником, греческим матросом средних лет, которому довелось побывать в Ливерпуле и который теперь охоч был попрактиковаться в двадцати известных ему английских словах. Он постоянно повторял их всякий раз при встрече Дрейка во время этого рейса, – причем с необыкновенной радостью – и всякий раз Дрейк кивал ему энергично в ответ в знак одобрения. На языке жестов и по‑английски он объяснил Константину, что в Одессе у него есть девушка, которой он везет подарки. Константин одобрил это.

Вместе с примерно десятком других моряков они сошли по трапу и направились к воротам, ведущим из порта. Дрейк нес с собой одну из своих лучших дубленок, хотя день был довольно теплым. Константин нес в полотняной сумке, заброшенной на плечо, набор бутылок шотландского виски в экспортном исполнении.

Весь район Одесского порта огражден от города и его жителей высоким проволочным забором с колючей проволокой наверху. В дневное время главные ворота в порт обычно стоят открытыми и проезд загораживает только окрашенный в красно‑белый цвет шлагбаум. Здесь проезжают грузовые автомобили; охрану несут один таможенник и два вооруженных милиционера.

Рядом с воротами построено длинное, узкое здание барачного типа, в котором одна дверь находится на территории порта, а другая – снаружи. Группа моряков с «Санандрии» во главе с Константином вошла в первую дверь. Внутри был длинный прилавок, возле которого стоял таможенник, и паспортный стол, за которым сидели иммиграционный чиновник и милиционер. Все трое выглядели неряшливо и исключительно утомленно. Константин приблизился к таможеннику и опустил на прилавок свою сумку, тот открыл ее и извлек бутылку виски. Константин показал жестом, что это – подарок от него. Таможенник изобразил дружелюбную улыбку, кивнул и засунул бутылку под прилавок.

Константин обхватил своей мускулистой рукой Дрейка и указав на него, сказал по‑русски: «Друг». Таможенник кивнул в знак того, что он понял, что новичок – друг греческого плотника и с ним нужно обращаться соответственно. Дрейк широко улыбнулся, отступил назад и посмотрел на таможенника так, как обычно смотрят на клиента продавцы галантерейных товаров. Затем он сделал шаг вперед, скинул дубленку и показал ее на вытянутых руках, указывая, что у него и таможенника был примерно одинаковый размер. Чиновник и не подумал примеривать ее: дубленка была великолепной и стоила по крайней мере его месячную зарплату. Он улыбнулся в знак благодарности, запихнул пальто под стол и сделал знак, что вся группа может проходить.

Ни иммиграционный служащий, ни милиционер ничуть не удивились: вторая бутылка виски предназначалась им на двоих. Моряки с «Санандрии» оставили у иммиграционного чиновника свои матросские книжки (Дрейк оставил свой паспорт) и получили взамен пропуска на берег, которые тот доставал из кожаной сумки, висевшей у него на плече. Через несколько минут группа с «Санандрии» выплеснулась из барака на освещенную солнцем площадь.

Местом встречи Дрейку было назначено небольшое кафе, расположившееся в припортовой зоне на одной из старинных, мощенных булыжником улочек, недалеко от памятника Пушкину, где от доков местность резко повышается к основной части города.