Хрис часто живописует свой ужас на кресте, когда до него дошло, что придется помирать всерьез и никакой десант ВМФ США не явится по‑киношному в последний момент для его спасения. Он задавался вопросом: почему же те два вора, сораспятых с ним на Голгофе, пройдя через то же, не стали бессмертными? На что я всегда говорю: «Потому что они не были эпилептиками, как ты, Хрис», а он неизменно отвечает: «Ой, глохни! У тебя, Гинь, крыша поехала на эпилепсии – везде ее видишь. Тебе бы засесть лет на сто в келью и заняться своим образованием, чтоб научился уважать мистические акты Господа!»

Возможно, он и прав. Я действительно одержим идеей, что наша Команда состоит сплошь из эпилептиков и что вообще на протяжении всей истории человечества прослеживается неизменная связь между эпилепсией и исключительностью личности. Так сказать, не все эпилептики – гении, но все гении – эпилептики. Я сам страдаю припадками эпилепсии, и когда на меня находит, у меня такое ощущения, что я вмещаю в себя и понимаю всю Вселенную. Вот почему мы кричим и бьемся в судорогах; ведь это непосильный кайф для микрокосма – впустить в себя разом весь макрокосм. Я со временем насобачился с одного взгляда угадывать эпилептика. И всякий раз, когда я налечу на явного эпилептика, я пытаюсь превратить его или ее в бессмертного, чтобы пополнить нашу Команду. Для этого я убиваю их самыми чудовищными и мучительными способами, за что и получил прозвище Гран‑Гиньоля. Батшеба даже повадилась присылать мне рождественские открытки с изображением то «железной девы», то дыбы.

Это несправедливо. Если я пытаю и убиваю, то из самых благородных побуждений. Чтобы вы не приняли меня за какого‑нибудь монстра, мне стоит описать вам свой собственный опыт перехода в бессмертие. В 1883 году я работал, говоря современным языком, экспортным представителем одной фирмы на Кракатау – вулканическом острове в Индонезии, между островами Ява и Суматра. Официально Кракатау считался необитаемым островом, что было хитрым враньем. Меня туда послала одна сан‑францисская фирма в качестве тайного агента, чтоб я хорошенько бортанул голландцев, которые держали в тех краях монополию на торговлю. Или тогда этого слова – «бортанул» – еще не существовало? Погодите минутку, сверюсь с чертовым компьютерным дневником,

ТЕРМИНАЛ. ГОТОВ?

ГОТОВ. ВВЕДИТЕ НОМЕР ПРОГРАММЫ.

001

ПРОГРАММА «СЛЕНГ» ЗАГРУЖЕНА.

УКАЖИТЕ ГОД, ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ МЕСТО И НУЖНОЕ СЛОВО.

ПРОГРАММА «СЛЕНГ» ЗАКОНЧИЛА РАБОТУ.

ОТВЕТ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ.

Ладно, слова «бортануть» в 1883 году не было, и большой привет достолюбезной благодетельнице нашей и прародительнице нынешних компьютеров компании Ай‑Би‑Эм.

Только полный осел мог согласиться на эту работу, но я был двадцатилетним юнцом – отравлен мечтой повидать дальние страны и неведомые моря и стяжать славу великого первооткрывателя. Мне чудились шапки в газетах: «НЭД КУРЗОН НАХОДИТ СЕВЕРНЫЙ ПОЛЮС!» Можно подумать, что северный полюс когда‑то потерялся!.. Или: «НЭД КУРЗОН, ИССЛЕДОВАТЕЛЬ АФРИКИ». Что‑то вроде Ливингстона, который пропал в Африке и был найден экспедицией под руководством Стэнли.

Короче, жил я со своим терьером на острове один‑одинешенек в бамбуковой хижине, которая служила одновременно и складом для моих товаров. Но ко мне то и дело приплывали жители окрестных островов. Боже, какую же мерзость они хотели получить от меня и какую же мерзость они предлагали в качестве платы – вплоть до своих женщин, которых можно было завалить на постель за стакан самого дешевого виски! О, эти сказочные тропические красавицы, которых Стэнли прославил на века! Не тот, африканский сэр Генри Мортон Стэнли, а режиссер Дэррил Ф.