Пауль и Дункан не разбирая дороги бросились в лес.

~ ~ ~

Когда лазерный луч сталкивается с защитным полем, происходит разрушительное взаимодействие немыслимой энергии, уничтожающее обоих противников. Это превосходная метафора политики.

Маленький орнитоптер, летя на малой высоте, едва не касался вершин поросших травой холмов Груммана. Двигатели работали тихо, крылья двигались почти бесшумно. Машина производила шума не больше, чем крупная птица. Рессер сидел рядом с управлявшим орнитоптером виконтом. Моритани делал вид, что испытывает новое судно, предназначенное для отслеживания табунов диких лошадей.

Но Рессер не заблуждался на этот счет. Он понимал, что Хундро Моритани готовится к войне.

Грумманские солдаты, свирепые и закаленные воины, набранные в степных селениях, занимали позиции в соляных туннелях и шахтах, расположенных под дном высохшего озера в окрестностях Ритки. Моритани собрал сотни своих жеребцов в загонах по периметру крепостных валов. Все кони были закованы в доспехи с острыми шипами. Правда, лошадей было раз в десять больше, чем всадников. Рессер не мог понять, каким образом сможет кавалерия противостоять современной армии.

Орнитоптер продолжал свой неторопливый полет. Заходящее солнце окрасило окна крепости в оранжевый цвет. Казалось, что цитадель объята пламенем. Виконта настолько захватила эта иллюзия, что он забыл о штурвале. Нисходящий поток бросил машину к земле, и брюхо орнитоптера едва не протаранило вершину очередного холма. Но Моритани вовремя опомнился и потянул ручку на себя.

— Сейчас не время умирать, — по-деловому произнес он. — Ни мне, ни тебе. Пока не время. Надо сделать одно дело, Рессер.

По возвращении с Кайтэйна виконт все время пребывал в приподнятом настроении, несмотря на опалу Ландсраада и гнев императора Шаддама IV.

— При всем моем уважении, милорд, — сказал рыжий мастер меча, — я не могу понять вашей тактики. Вы что, сознательно спровоцировали падишаха-императора?

— Абсолютно сознательно. Приближающаяся битва выглядит настолько страшной, что наш отец родной, император Шаддам, сам прибежит, чтобы мы не причинили себе увечий. — Он уставил в Рессера пылающий взгляд. — Вспомни, как мои предки оставили неизгладимый след на Салусе Секундус и как проклятые Коррино потом охотились за ними, горя жаждой мести.

— Я все помню, милорд, но я не могу понять, чего вы хотите таким способом добиться. Герцог Атрейдес и эрцгерцог Эказ выжили после вашей попытки их убить. Вы слышали собственными ушами, как они подали на вас формальную жалобу и заявили протест. Но ясно, что на этом они не остановятся. Я уверен, что они объединят свои военные силы, чтобы нанести по Грумману жестокий удар. Вы собирались вести войну убийц, но готовите настоящую полномасштабную войну. Как мы можем надеяться на победу в войне с двумя благородными Домами?

Рессер знал, что с Атрейдесом сюда прибудет и его старый друг по Гиназу Дункан Айдахо.

Моритани беззаботно рассмеялся.

— О, друг мой Рессер, ты же ничего не понял! Нам нет нужды наносить им поражение. Нам надо только продержаться до тех пор, пока Коррино не спасет нас. А он спасет, вот увидишь. Грумман — мощный магнит, который притянет к себе всех наших врагов.

Все еще смеясь, Моритани схватился за штурвал и, увеличив скорость, погнал машину к каменным скалам за Риткой. Но Рессер заметил, что большие сильные руки виконта сильно дрожат.

— Вот тогда все будет разом кончено, — продолжил Моритани, переходя на зловещий шепот.