— Аппаратура зафиксировала крайне непродолжительный сбой двигателей, — доложил старший механик, самец гориллы. — Он мог иметь серьезные последствия, но пока новых неисправностей не зафиксировано.

— Мы же еще не в зоне поражения, — заметил Арчер.

— Наверное, эффект ширится.

— Есть ли вблизи какие-нибудь звезды?

— Да, командующий, — хрипло откликнулся дежурный. — Мы как раз пролетаем мимо системы, в которой имеется обитаемая планета. До нее три световых дня.

— Лучше заглянуть туда. Не исключено, что там мы почерпнем некоторую информацию. Сбрасывайте скорость и ложитесь на новый курс.

Тигр повиновался и стал негромко отдавать команды, и тут паутинные линии возникли снова. Арчер заметил, что они появляются будто бы из переборок. У него осталось впечатление невероятной, колоссальной длины этих линий — возможно, они протянулись на световые годы.

И тут же исчезли.

— Что скажете? — спросил Арчер у Мэн-ши. Помолчал и добавил: — Могут ли эти эффекты иметь какое-то отношение к линиям отталкивания?

— Нет во Вселенной способа сделать линии отталкивания видимыми, — возразил Мэн-ши, — но подумайте вот о чем. Вы знакомы с работой Карсома, где он размышляет о потенциально существующих других гранях? Разумеется, это чисто умозрительно, однако суть в том, что на тех гранях может не оказаться ничего аналогичного нашему трехмерному пространству с его метельчатым распределением вещества. Уплощение, коллапс Симплекса, на тех гранях принимает иные формы, практически непостижимые для нашего интеллекта. Карсом, в частности, предсказывает, что должны существовать и такие грани, где линии отталкивания, а не частицы, становятся элементарными материальными объектами, а исходные частицы играют теперь роль поверхностей раздела или крайних точек. Фундаментальной единицей на таких гранях будет не точечная частица, а растяжимая линия, лишенная предела длины. Такие инфинитезимали способны будут стягиваться воедино, образуя эквиваленты высших структур — атомов, молекул и так далее. Но всегда оставаясь параллельными. Нити, которые мы наблюдаем, неплохо соответствуют этой модели. Не исключено, что они даже живые.

— Линейное вещество, — пробормотал Арчер изумленно. Вокруг столпились, напряженно слушая и пытаясь осознать концепцию, животные экипажа. — Но как способно такое вещество существовать в нашем пространстве?

— Вероятно, способно, раз уж оно тут оказалось. А может, наши пространства переплетаются.

— Но если они разумны, то какими они нас воспринимают?

— О, это хороший вопрос. — Мэн-ши явно нашел его интригующим. Отвернулся на миг глянуть проступившую в воздухе проекцию неустанно обновляющихся навигационных данных и продолжил: — Им недостает нашего восприятия индивидуальности, существования в определенном месте — они вряд ли вообще понимают, что такое место в нашей трактовке. Их аналог элементарной частицы может протягиваться через все их пространство-время, и для более сложных структур, полагаю, ситуация идентична. Для них само бытие неразрывно связано с линейной протяженностью. Вероятно, они пока не обнаружили в нашем варианте реальности ничего, что способны были бы отождествить с веществом в своем понимании.

Арчер досадливо вздохнул.

— О, если бы Диадема прислала нам ученых! Нам не хватает специализации!

— Вы не пробовали поискать среди пассажиров? — предложил Мэн-ши.

Пассажирами на Звездном флоте называли неминуемо застревающих на том или ином корабле случайных зевак.

— Я пытался, но вы же знаете, какие они пофигисты.