— Я не знаю, какой она была раньше, — сказал Пен. — Но считаю, что теперь она хороший человек. Она не хочет сближаться, но желает помочь. Она старается быть доброй. По крайней мере, именно такой она старалась быть со мной, а она тогда даже не знала меня. Что, как вы думаете, с ней произошло?

Тагвен покачал головой:

— Что бы это ни было, думаю, что это как–то связано с Тереком Молтом, Шейди а'Ру и остальными из их змеиного клубка. Поначалу я думал, что случившееся каким–то образом связано с ее путешествием в Северную Землю за несколько дней до ее исчезновения, но теперь мне уже так не кажется.

* * *

За несколько минут он рассказал все, что знал о путешествии Грайанны Омсфорд и матурена Кермадека в руины Королевства Черепа, а затем сразу перешел на разъяснение различных клик друидов–смутьянов, которые так усложняли жизнь Ард Рис в Параноре. Мальчик внимательно его слушал, удивляясь, сколь многого он не знал о своей тетке, в основном из–за того, что его родители не касались этой темы. Теперь он видел ее в совершенно ином свете, и его восхищение ею только росло.

— Я бы уже давным давно избавился от всего этого, — сказал он. — Думаю, Кермадек прав. Она должна просто начать все сначала.

Тагвен пожал плечами:

— Ну, Пен, это все связано с политикой и тем, какую личину принять. Если бы она была свободна действовать, не заботясь о последствиях, то я полагаю, друиды были бы поражены, когда она бы закончила.

Какое–то время Пен молча обдумывал последствия только что услышанного. Если тот, кто действовал против его тетки, был таким же могущественным, как и она, а также послал Терека Молта и тех гномов с колющими глазами за ним, то у него была куча неприятностей — гораздо больше, чем он мог себе представить. Он гадал, что же стояло на кону, чтобы этот кто–то решился на такие радикальные меры. Если это была Шейди а'Ру, то, наверное, достаточной приманкой была бы возможность стать Ард Рис. Однако, учитывая темную историю своей тетки, он считал более вероятным, что все произошедшее было как–то связано с местью, обманутой преданностью или фанатичными убеждениями. Кажется, все, кто совершал злодеяния, всегда делали их из ложного понятия справедливости и всеобщего блага.

— Как вы думаете, Тагвен, она мертва? — порывисто спросил он.

Спрашивать об этом дворфа, который и так не находил себе места из–за чувства вины и отчаяния, было убийственно, и Пен пожалел, что задал этот вопрос, как только он вылетел у него изо рта. Однако мальчики часто задают подобные вопросы, и Пен не стал исключением.

— Я не хочу даже думать об этом, — негромко произнес дворф.

Пен съежился от той печали, что он услышал в голосе своего спутника.

— Это был глупый вопрос.

Тагвен уклончиво кивнул:

— Иди спать, Пен, — произнес он, чуть подтолкнув его своей ногой. — Этой ночью мы уже ничего не сделаем.

Пен кивнул. Казалось, что так. Он вообще не представлял, сколько можно будет сделать поутру, но, по крайней мере, новый день сможет поднять ему настроение. Сырость и холод вытянули из него все хорошие чувства. Бегство и необходимость прятаться похитили его уверенность в себе. Когда наступит новый день, они встретят его с бодростью, как всегда и происходит после отдыха и спустя какое–то время.

Он поднялся и вышел из кабины пилота, нырнул в спальный отсек и завернулся в парусину. Почти сразу же он заснул.

Этой ночью он видел сны, мрачные и пугающие. Он бежал через лес, мимо огромных и черных стволов, возникавших перед ним из тумана. Он бежал изо всех сил, но понимал, что этого было недостаточно, чтобы убежать от того, что его преследовало. Оно было близко, накрывая его своей тенью, и если он обернется, хотя бы на мгновение, то будет обречен.