— Алиска, я тебе покажу джя-я-я-я-я-з!

В ответ на этот крик души подоспевший к концу разборки Пузцо с крыльца небрежно выстрелил от живота в раскрытые ворота и высадил заднее стекло «мерса».

Сергей, вспотевший и раскрасневшийся до цвета раскаленной кочерги, молча рысцой добежал до машины, быстро захлопнул дверь своего блестящего на солнце авто и, вдавив педаль газа в пол, с ревом отъехал от проклятого дома, где размеренную жизнь достойных людей и десять лет кропотливого труда глупая баба принесла в жертву мертвому джазу…

Саныч внимательно посмотрел вслед раненому «мерсу» и философски отметил:

— Быстро ездит, поп-продюсер.

— А то, — покладисто пробасил Пузцо, довольный метким выстрелом.

ГЛАВА 20

Как записать хит

Весь день в студии Дулиной кипела работа. Одухотворенная дива порхала перед микрофоном и послушно выполняла все команды Пастуха. Алиса как будто заново родилась и бегала как школьница, радуясь своим творческим порывам. Ее голос звенел, как серебряный родничок посреди красивого леса, а тело двигалось очень грациозно, под стать звездам фигурного катания на льду. Сегодня Алиса убрала свои роскошные пушистые волосы в опрятный хвост, что, казалось, помогло ей сбросить еще несколько тяжелых лет подчинения нелюбимому делу.

Пастух важно сидел за пультом и ваял-миксовал, сводил и обрабатывал, плющил и мастерил джазовый хит а-ля тридцатые годы. Шокированная переменами, происходящими с маман, и скептически относясь к местечковым музыкальным талантам Кости, Жаннет в ужасе взирала на все это волшебное действо, периодически восклицая:

— Господи! Мы все сошли с ума! Если у них хоть что-нибудь получится, я уйду в монастырь. Нет, круче: брошу тусоваться и пойду работать!

Доблестная банда, вооруженная не только инструментами, но и содержимым дулинского бара, все это время активно участвовала в творческом процессе, вмешиваясь в сведение песни. К тому моменту, как хит был готов, незаметно наступил вечер, и в студии зажгли многочисленные лампочки.

Песня получилась настолько складной да нарядной, что Алиса и братва во главе с Костей не могли оторваться от прослушивания и включали ее вновь и вновь, подпевая и пританцовывая, пока окончательно не посадили уши. Уставшие и довольные, все собрались на дулинской кухне обсудить дальнейшие действия по захвату музыкальной власти в Москве.

— Ну что, завтра нашу хитяру на радио отдадим, — делился Пастух своими планами с паствой. — Ты, Алиса, мне адреса дай — парни с утра развезут. Послезавтра клип снимем — это, значит, во вторник. К четвергу местные умельцы нам его слепят красиво, в пятницу уже запустим его по телику.

— Костя, ты сам-то понимаешь, что несешь? — возмущалась раскрасневшаяся дива. — Нам на все это минимум месяца три потребуется и еще год, чтобы программу нормальную концертную сделать.

— Ну, песен я тебе сегодня ночью вагон напишу, выбирать замучишься, — на полном серьезе пообещал Пастух, — а три месяца, и тем более год — это совсем никак. Ромеро там один с городом не справится, да и пираты мои уже по морю затосковали. Так что у нас максимум неделя, дорогая моя, но в субботу, кровь из носу, у нас концерт в «Олимпийском».

— Господи, — взмолилась Жаннет, простирая руки к потолку цвета топленого молока, — какой неимоверный, исключительный бред!

Девушка демонстративно вышла из-за стола, а Дулина-старшая, не придавшая ее демаршу никакого значения, продолжила разговор, глядя прямо в лучившиеся твердой уверенностью глаза Пастуха:

— Костя, золотце, я верю тебе и в тебя.