— Будете что-нибудь пить? — спросила официантка.

— Будьте добры, черный кофе, — попросил я.

Она ушла, но скоро вернулась с чашкой кофе и меню.

— Спокойная ночь, — сказал я.

Девушка печально кивнула, сожалея, очевидно, об упущенных чаевых.

— Базу-то закрыли для выхода, — пояснила она.

— Келхэм? — изумился я. — Они закрыли Келхэм?

Она снова утвердительно кивнула.

— Они закрыли базу сегодня во второй половине дня. И все они сейчас там, лопают на ужин свою армейскую жрачку.

— И часто такое случается?

— Никогда прежде.

— Жаль, — сказал я. — Что вы мне посоветуете?

— В каком смысле?

— Из еды.

— Здесь? Здесь все хорошее.

— Тогда гамбургер, — попросил я.

— Пять минут, — ответила официантка.

Она ушла, а я, прихватив с собой чашку с кофе, прошел к двери, возле которой висел платный телефон. Порывшись в кармане, вытащил три двадцатипятицентовика — из сдачи за мой обед, — которых должно было хватить для короткой беседы; долгие разговоры по телефону я не любил. Я набрал номер кабинета Гарбера и, когда дежурный офицер перевел разговор на него, он сразу спросил:

— Ты уже там?

— Да, — ответил я.

— Доехал нормально?

— Всё в порядке.

— Нашел место, где остановиться?

— Обо мне не волнуйся. У меня семьдесят пять центов и четыре минуты до ужина. Я хочу спросить кое о чем.

— Давай выкладывай.

— Кто зарядил тебя на это?

Несколько мгновений Гарбер молчал.

— Этого я тебе сказать не могу, — произнес он после паузы.

— Ладно, кто бы это ни был, он весьма смутно представляет себе подробности этого дела.

— Вполне возможно.

— А Келхэм закупорили.

— Мунро приказал сделать это сразу, как прибыл туда.

— Почему?

— Ты же знаешь, что происходит. Есть риск возникновения враждебных настроений между городом и базой. Это вполне здравомыслящий поступок.

— Но это же признание вины.

— Ну… возможно, Мунро знает что-то, чего не знаешь ты. Ты за него не переживай. Твоя единственная задача — следить за местными копами.

— Это я и делаю. Один из них меня подвозил.

— А он поверил, что ты гражданский?

— Кажется, поверил.

— Отлично. Они же сразу онемеют, если узнают, что ты в деле.

— Я хочу, чтобы ты выяснил, была ли у кого-нибудь из батальона «Браво» голубая машина.

— Зачем тебе это?

— Тот коп сказал, что кто-то оставил голубую машину на железнодорожных путях. Поезд, прошедший в полночь, уничтожил ее. Может, это была попытка скрыть улики.

— Тогда ее сожгли бы, это надежнее.

— Возможно, это были улики такого рода, что огнем их не уничтожить. К примеру, большая вмятина на крыле или что-то подобное.

— Ну, а как это связанно с женщиной, которую исполосовали в аллее?

— Ее не исполосовали. Ей перерезали горло. Только и всего. Широкий и глубокий разрез. Похоже, одним махом. Тот коп сказал, что видел кости позвоночника.

Гарбер недолго помолчал.

— Рейнджеров обучают таким приемам, — сказал он.

Я ничего не ответил.

— Ну, а какое все это имеет отношение к машине? — спросил он.