Там ему сообщили, что хозяин еще не вернулся. Несколько минут назад он предупредил по телефону, что сегодня вообще не придет домой.

Гамон быстро оценил обстановку. Ему не оставалось ничего другого, как немедленно направиться в Скотленд-Ярд. Марборн, по долгу службы, рано или поздно должен явиться в полицейское управление. В Скотленд-Ярде он столкнулся с Уэллингом. Пожилой сыщик, казалось, не удивился встрече с ним.

— Вы хотите поговорить с Марборном? — спросил он. — Боюсь, что он больше не покажется здесь. У вас к нему важное дело?

— Разве он не вернется сюда? — спросил Гамон.

— Только завтра. У него утром важный разговор с начальникам.

— У него нет друзей? Где живет Слоон?

Уэллинг поправил очки и пристально поглядел на Гамона.

— Вы очень озабочены и сгораете от нетерпения поговорить с ним. Что-нибудь случилось?

— Да… то есть нет… Ничего серьезного… Так… Дело…

— Так?.. — протянул Уэллинг.

Направившись к столу, он записал на клочке бумаги адрес Слоона.

— Я вам очень благодарен, капитан Уэллинг, — поблагодарил Гамон. — Я не ожидал столько внимания к моей просьбе.

— Мы стараемся делать для посетителей все, что в наших силах, — вежливо ответил Уэллинг.

Тотчас после его ухода капитан подошел к телефону и вызвал дежурного полицейского.

— У меня только что был некий Гамон; поручите сержанту Левингтону следить за ним и не упускать из виду. Я хочу знать, куда он направился.

И, повесив трубку, потирая руки, рассеянно уставился в потолок.

— По-моему, с ним что-то произошло, и весьма важное, — заключил он.

Джемс жил на широкую ногу. Он имел в услужении дворецкого, камердинера, дюжину кухарок, горничных и прочей прислуги, а количество работавших у него садовников в точности не было ему известно. Таким образом, и после отъезда Морлека жизнь в имении продолжалась.

По его распоряжению банк по-прежнему отпускал суммы на поддержание хозяйства; жалованье слугам — довольно щедрое — выплачивалось в срок. Единственное письмо, полученное Джемсом из Старого Дома, было от садовника: он интересовался, продолжать ли посадку нарциссов.

Мысль о том, какой переполох среди его соседей вызвали сообщения в прессе, заставила его улыбнуться. Что творилось после его ареста в Старом Доме? Как воспримут его приезд?

Ворота в имении были распахнуты настежь, и он въехал в парк. Ожидавший хозяина шофер торжественно отвесил ему поклон и, сохраняя подчеркнуто официальный вид, принял машину. Его поведение не сулило ничего хорошего.

Джемс прошел в гостиную. Дворецкий низко поклонился ему и распахнул перед ним двери.

— Все в порядке, Вильям? — осведомился Морлек, передавая ему пальто и шляпу.

— Все в порядке, — ответил Вильям, — но я прошу вас о разговоре с глазу на глаз…

— Прошу, — согласился Морлек. — Отнесите мои вещи в переднюю и возвращайтесь, я вас жду.

Дворецкому было не по себе, ибо, войдя в кабинет Джемса, он сконфуженно заговорил:

— Я вынужден просить вас, сэр, уволить меня, а также мою жену.

— Вы хотите покинуть Старый Дом? Вам не нравится служба?

— Нет, что вы, — смущенно возразил дворецкий, — но мне вреден деревенский воздух и как раз предложили хорошее место в городе.

— Ну что же, — коротко ответил Джемс.

Он выдвинул один из ящиков письменного стола и протянул дворецкому несколько банкнот.

— Вот ваше жалованье по сегодняшний день.