– Вот тогда-то Джетевен закрылся окончательно, – хмуро подытожил джет. – Ну, почти окончательно.

    В мыслях Иллари промелькнуло нечто неприятное и противоестественное, вроде тюрьмы, выстроенной из драгоценных камней. Джет, оставив строительный материал в неприкосновенности, мысленно же подправил видение, изменив тюремную камеру на пыточную; по малахитовым разводам потекли красные струи. Иллари вздрогнул.

    – А еще, господин, вот так, – горько улыбнувшись, джет поверх кровавых потеков швырнул ковры и скатерти, разложил ножи палача среди столовых приборов и пригласил пирующих. – Вот теперь похоже. Не сразу, конечно. Поначалу оно было вроде и неплохо.

    Поначалу было вроде замечательно. Никто не резал мастеров; реальность не вынуждала их делать поправку на дурака. Они общались только с себе подобными. Они дышали своим воздухом и никаким другим. На памяти одного поколения небывалое мастерство стало сказочным.

    – И никто так-таки и не попытался встать над другими? – усмехнулся Иллари. – Вот это, я понимаю, идиллия.

    – А вот на этот счет есть закон, – живо возразил джет. – Тогда его и приняли.

    – Какой закон может помешать человеку изучить все подряд, да так, чтоб ему никто из мастеров одного – двух ремесел не мог противостоять? Хватило бы ума, а прочее…

    – А вот на прочее и есть закон. Никто не имеет права больше, чем на три ремесла. С таким набором власть не захватишь. Кому окоротить, всегда найдется.

    – С этим можно поспорить, – медленно произнес Иллари. – Очень даже можно. Любопытно другое. Нет закона без его нарушителей. Что с ними делали – убивали, мозги вышибали? Как иначе угасить эту жажду?

    – Изгоняли, – подчеркнуто спокойно произнес джет.

    Иллари взглянул на него пристально и засмеялся. Джет покраснел. Иллари милосердно отвел взгляд.

    – Забавно, – пробормотал он. – Насколько я понимаю, никто из изгнанных не вернулся?

    Джет кивнул.

    – Еще бы, – он поворошил золу, достал оттуда испеченные клубни, разломил их, дуя на пальцы, и протянул Иллари его долю.

    Воцарилось молчание. Джет ел сосредоточенно и медленно, словно стараясь непрерывным жеванием избавить себя от необходимости продолжать разговор, благо рот занят. Вот только мозгами жевать невозможно. Иллари какое-то время тоже молча жевал, потом не выдержал.

    – Перестань отравлять мне аппетит, – потребовал он.

    Джет с трудом отвлекся от своих мыслей.

    – А что, так сильно? – тихо спросил он.

    – Еще как, – фыркнул Иллари. – Я голоден, как десять бродяг, и то кусок в горло не идет.

    Джет виновато опустил голову.

    – Извини, господин. Я сейчас, – он попробовал выдернуть мысль из головы Иллари, но тот уцепил ее за хвост и не выпустил.

    – Нет уж, – решительно возразил Иллари. – Если ты попробуешь заставить меня забыть, я просто дам тебе в ухо, а иначе подуманного не воротишь.