— Так что ж ты ее не подписал?

— Я подписал!

— Нет. Ты не подписал. Я так и не понял, о чем в ней речь.

— Ну хорошо — ты же получил мое письмо?

— Какое еще письмо?

— Мое.

— Не получал я никакого письма.

— Ну, значит, я забыл его отправить. Я там писал, что устроился гувернером к твоему кузену Томасу, так что ты должен встретить меня как совершенного незнакомца.

— Но почему?

— Потому что если твоя тетушка заподозрит, что мы приятели, то вышвырнет меня и глазом не моргнет.

— Почему?

— Почему? — поднял бровь Бинго. — Ты сам поразмысли, Берти. Был бы ты своей тетушкой, для которой не секрет, что ты за фрукт, — ты бы стал держать лучшего друга такого парня в гувернерах у своего сына?

Вот теперь у меня голова совсем пошла кругом. Потом я все же сообразил, к чему он клонит, и не мог не признать, что в его словах немало на редкость неприятного здравого смысла. Хотя он все равно не объяснил, в чем — как бы это сказать — суть… квинтэссенция? — в чем момент истины этой таинственной истории.

— Я думал, ты в Америке, — осторожно сказал я.

— Как видишь, нет.

— А почему?

— Неважно. Нет, и все тут.

— И почему ты взялся за гувернерство?

— Неважно. У меня есть на то свои причины. И я хочу втемяшить тебе в башку, Берти — хочу вколотить это в твои бетонные мозги — нас не должны видеть вместе. Этого гаденыша, твоего двоюродного братца, позавчера застукали в кустах с сигаретой, и мое положение сильно пошатнулось. Твоя тетушка заявила, что если бы я осуществлял надлежащий надзор, то подобного бы не случилось. А если она еще узнает, что мы с тобой водим компанию, я вылечу отсюда как пить дать. А я не должен вылететь отсюда — это вопрос жиз ни и смерти.

— Но почему?

— Потому что, — отрезал Бинго.

Тут ему померещились чьи-то шаги, и он с завидным проворством шмыгнул в лавровый куст. А я неспешно побрел к Дживсу — посоветоваться обо всех этих подозрительных явлениях.

— Дживс, — сказал я, входя в свою комнату, где он разбирал багаж, — ты помнишь ту телеграмму?

— Разумеется, сэр.

— Ее отправил мистер Литтл. Оказывается, он здесь гувернером у моего кузена Томаса.

— В самом деле, сэр?

— Лично я этого не понимаю. Я всегда считал Бинго вольной птицей, если ты понимаешь, что я имею в виду; но влететь в гнездо тети Агаты?!

— Да, сэр, — все это крайне своеобразно.

— Я по-другому спрошу — ты представляешь себе человека, который не по приговору суда, а по доброй воле вызовется давать уроки моему братцу Тому, с его-то репутацией трудного ребенка и изверга рода человеческого?

— С великим трудом, сэр.

— Мутное это дело, Дживс.

— Именно так, сэр.

— И знаешь, что во всем этом самое ужасное? Бинго втемяшил, как говорится, себе в башку, что должен избегать меня как проказы, а не то потеряет место. Угас последний проблеск надежды на хотя бы отдаленное подобие пристойного досуга в этой юдоли скорбей — ибо… ты представляешь, Дживс! — тетя запретила мне курить, пока я здесь!

— Неужели, сэр?

— И пить тоже.

— Но из каких соображений, сэр?

— Потому что она по каким-то своим темным причинам, о которых не желает распространяться — короче говоря, она требует, чтобы я произвел впечатление на одного типа по имени Филмер.

— Весьма неприятно, сэр.