|
А мои родичи Плаумены что тут натворили? Не могу понять. Ну допустим, они такие-рассякие, но я-то чем виноват, с какого боку? Я в этом поселке вел себя как ангел во плоти, ведь мне папа сказал, что иначе убьет меня. Просто как святой, даже сам себя не узнаю. Может быть, все дело в вас, тетя Клара? Ребята говорят, вы все свое имущество заложили-перезаложили. Вздор какой-то. Вся родня знает, что вы можете короля английского купить с потрохами. Потому-то моя мама и твердит, что ей от вас ничего не нужно. Из-за того, что у вас столько денег. А они говорят, я приехал нахлебничать. Говорят, вы питаетесь жалкими крохами. Ну слыхал ли кто подобную чепуху? Дом набит добром до самой крыши. У вас в ванной комнате больше мебели, чем у нас в гостиной.
Болтают сами не знают что. В спальнях книг больше, чем у нас в городской библиотеке. Ковры персидские, стекло богемское. Фарфор из Челси. Хоть музей открывай. Нахлебничать! Надо же какая чушь. В этом поселке, наверно, все жители - прирожденные вруны. Жизнь у людей на виду, на солнечном свету, так вы это называете. А получается: жизнь в сточной канаве. И наши родичи Плаумены тоже хороши, не могли предупредить, что Райен-Крик это сумасшедший дом. Даже папа считал, что здесь люди просыпаются только по воскресеньям, бредут нога за ногу в церковь и обратно. Ей-богу, прадедушка, вы даже не представляете себе, что вы тут основали. Такой поселочек - это общенациональное бедствие. Неудивительно, что они навалили на вас сверху гранитную глыбу, которая потопит хороший линкор. Не будь этой плиты, вы бы не утерпели и обратно выскочили. Звонок у входной двери прервал великолепный монолог Джоша. Дверь его спальни распахнута. Сам Джош, полуодетый, стоит посреди ковра, все еще укоризненно тыкая пальцем в портрет прадеда. Шаги по коридору. Джош в последнюю минуту решает натянуть спортивные брюки. Мимо семенит тетя Клара, она делает вид, что не замечает его, но вдруг останавливается, будто наткнулась на препятствие. - Боже мой, Джош, теперь я все ясно вижу! И засеменила дальше. Довольно неприличное замечание, тетя Клара, от вас я такого не ожидал. Но происходит что-то странное, создается впечатление, что в эти брюки должен влезть еще один человек. Собрав их в горсть у пояса, он подходит к зеркалу, чтобы разобраться, в чем дело. И останавливается, мигая, словно впервые в жизни увидел собственное отражение. Потом начинает ругаться: - Вот собака! Чертов Билл! Что он со мной сделал! Он вертится перед зеркалом, становится - то так, то эдак. Если разжать кулак, штаны падают на пол, а если подтянуть их, из штанин по икры торчат голые ноги. Верно, сшиты на карлика, да еще пузатого, как слон. Ах, Джош, Джош, видел ли ты когда-нибудь такое? Если поддерживать у пояса, то в них утонешь, а отпустишь - сплошное неприличие. Тетя Клара, они хотят сделать из меня посмешище. Прадедушка, не смотрите на меня, не то даже и гранитной глыбе не хватит весу удержать вас в могиле и вы выскочите вон с громким плачем. Бетси, если ты придешь на крикет, я умру от унижения. Мне ни за что не поймать мяч, я добежать не успею, побегу, а штаны за мной. - Джош, можно мне войти, не вызывая твоего смущения? - Двери настежь, тетя Клара, - в голосе душераздирающее спокойствие отчаяния. - Милости прошу всех. Будьте моей гостьей. - Странные слова я от тебя слышу, Джош, и странным тоном ты их произносишь. - И странное зрелище собой представляю, тетя Клара. Вы не знаете, чья это форма? Что за существо ее носило? Наверно, какое-то животное. Сумчатый медведь, должно быть. Тетя Клара достает очки и протирает стекла. - Смейтесь, смейтесь, - вздыхает Джош. - Не надо сдерживаться. Все равно этим кончится. Начну прямо сейчас привыкать к новой роли. - Наверно, взято у Фредди. Меня удивляет, как это Билл не поленился за ней съездить. - А меня нисколько. - Ведь это довольно далеко. - Вот видите! Тетя Клара с улыбкой: - Попробуем заколоть булавками, мой друг. |
