Утро обещало ясный и солнечный день. С небольшой возвышенности открывался великолепный вид на лес, луг, реку и заводь. Что за прекрасная страна!

К полудню я уже шагал по ровному, поросшему лесом плато. Теперь я находился в зоне того пути, каким пойдут мои родственники. Поэтому дважды оставил метки на деревьях в ее тыловой части. Высоко на стволе вырезал букву «А», глубоко вонзив нож в кору. С буквы «А» начиналось имя нашей матери. С нашими именами метка никак не ассоциировалась.

Пройдя еще три мили, снова вырезал «А», в обоих случаях сделав одну «ножку» немного длиннее другой, чтобы указать направление. Так мы заранее условились, но, немного подумав, любой из нас и так догадался бы, куда идти.

По намечаемому мною маршруту, возможно, пройдут через год, через два или через двадцать лет, но, когда бы это ни случилось, все будут знать, что его проложил Сэкетт.

Через некоторое время я вырезал на дереве еще одно «А» и уже собирался удлинить одну его «ножку», как, глянув на ствол дерева, я увидел обрыв. Обойдя вокруг дерева, я остановился.

Передо мной открылась огромная долина, простирающаяся к югу, насколько хватало взгляда. С севера ее прикрывала цепочка невысоких холмов. Наверное, Секвачи. На дне долины что-то сверкало на солнце, вероятно, река. Луга, леса — великолепная земля!

Спустя час ходу я увидел внизу длинную ложбину, покрытую травой на площади более двух тысяч акров. Спокойное, уединенное, дивное место!

Вот куда я вернусь. Здесь будет мой дом. Я начал спускаться по крутой звериной тропе и наступил на упавшее бревно, которое поползло подо мной. Я упал. Моя нога попала между двумя поваленными деревьями, и раздался резкий треск. Пытаясь перевести дыхание, я застыл, потом попробовал пошевелиться и почувствовал мучительную, резкую боль.

Я сломал ногу.

Я один. Помощи ждать неоткуда. Если кто-нибудь и набредет на меня, то, скорее всего, враг или потенциальный враг. Дикие звери обычно избегают человека, но это не относится к раненому. Волки и кугуары очень быстро находят больных и увечных.

Оставаться в моем теперешнем положении, распростертым на земле среди стволов поваленных деревьев и сломанного кустарника, очень опасно. Невзирая на боль, следовало двигаться.

Насколько я мог определить, сломанная кость не очень сместилась. Я никогда не имел дела с такой травмой, хотя однажды видел, как мой отец ставил кость на место индейцу. Зацепив большим пальцем здоровой ноги поврежденную конечность, я слегка потянул ее, и кость вроде бы встала на место. Выбравшись из ловушки, в которой оказался, я срезал несколько полосок с зеленой ветви, сделал примитивную шину и привязал ее к ноге крученой веревкой, которую всегда имел с собой для устройства тенет.

Несколько раз мне приходилось останавливаться и лежать неподвижно, мой лоб покрылся каплями пота. Каждое движение вызывало мучительную боль. Но я заставлял себя продолжать путь. У меня не было воды, укрытия и осталось совсем мало бизоньего мяса, хотя, если сократить рацион, его хватило бы, чтобы продержаться несколько дней. Я пытался вспомнить, чему учил меня Саким в случае перелома костей, но, кроме того, что уже предпринял, в голову не приходило ничего.

Стало совершенно ясно, что в течение нескольких недель я не смогу передвигаться. Таким образом, я не встречусь с Кеокотаа. Более того, чтобы как-то добраться до воды, мне следовало сделать что-то вроде костыля, но поблизости не нашлось ничего подходящего.

Опираясь на лук и покрепче хватаясь за нижние ветки, я передвигался от дерева к дереву. В заросшем травой ущелье среди холмов Секвачи я мельком заметил речушку. Возможно, это была та самая река, которая текла вдоль долины. Вот если бы мне удалось добраться туда! По крайней мере частично я обеспечил бы себе выживание. У меня появилась бы вода.