Переход на новую стезю повлек за собой и следующий шаг, — по воскресеньям он посещал теперь все церкви, до которых мог добраться пешком, и разбирал латинские надписи на медных пластинах и памятниках пятнадцатого века. В одно из таких паломничеств ему повстречалась мудрая горбатая старуха, читавшая все, что ни попадало ей на глаза. Она так расписала ему романтические чары города света и учености, что он решил попасть туда во что бы то ни стало.

    Но как он проживет в этом городе? Доходов у него тюка никаких. Нет и сколько-нибудь достойного постоянного занятия или профессии, чтобы прокормиться и одновременно постигать науки, на что потребуются многие годы.

    Что, собственно, нужно городским жителям? Еда, одежда и кров. Займись он первым — приготовлением пищи, все равно много не заработал бы; ко второму он относился с пренебрежением; оставалось третье — какая-нибудь строительная профессия, и это его привлекало. В городе всегда что-нибудь да строят; стало быть, он научится строить. Джуд подумал о своем дяде, с которым не был знаком, об отце его двоюродной сестры Сюзанны, церковном резчике по металлу, — к средневековым ремеслам, независимо от материала, он почему-то чувствовал склонность. Значит, он не совершит ошибки, если пойдет по стопам своего дяди и на какое-то время займется стенами, в коих обитают ученые души.

    Для начала он раздобыл несколько небольших каменных глыб, — металл был ему не по карману, — и, отложив ненадолго свои занятия, все свободные минуты тратил на воспроизведение замковых камней и капителей своей приходской церкви.

    В Элфредстоне жил один средней руки камнерез, и как только Джуд нашел себе заместителя в бабкину пекарню, он за ничтожную плату предложил свои услуги этому человеку. Так он получил возможность постичь хотя бы азы камнерезного дела. Немного спустя он перешел к церковному зодчему, проживавшему там же, и под его руководством учился восстанавливать полуразрушенную каменную кладку в церквях окрестных деревень.

    Памятуя о том, что ремеслом он занимается только затем, чтобы иметь подспорье в подготовке к делам более великим, которые, он полагал, были ему больше под стать, он в то же время увлекся и самой работой. Всю неделю он жил теперь в Элфредстоне, а в субботу вечером возвращался в Мэригрин. Так миновал девятнадцатый год его жизни.

            VI

    В одну из суббот этой знаменательной поры своей жизни, около трех часов пополудни, возвращался он из Элфредстона в Мэригрин. Стояла ясная, теплая и мягкая летняя погода; свои инструменты он нес в корзине за спиной, и на каждом шагу маленькие резцы легонько позвякивали, ударяясь о большие. По случаю субботы он рано кончил работу и вышел из города по окольной дороге, чего обычно не делал, но он обещал зайти на мельницу возле Крескома, чтобы выполнить поручение бабушки.

    Настроение у него было приподнятое. Его воображению рисовалось, как через год или два он благополучно устроится в Кристминстере и постучится в двери одного из храмов науки, о которых он столько мечтал. Конечно, он мог бы перебраться туда уже теперь, работа для него нашлась бы, но он предпочитал вступить в этот город, уже научившись как-то зарабатывать себе на жизнь. Теплая волна довольства собой нахлынула на него, когда он подумал о том, что им уже сделано. По дороге он то и дело оборачивался, чтобы окинуть взглядом земли, лежащие по обе стороны от дороги. Но едва ли он видел их: просто он машинально повторял движение, обычное для него, когда он бывал менее сосредоточен; единственное, что его сейчас занимало, — это внутренняя оценка своих успехов.

    «Я научился не хуже любого среднего студента читать простые тексты древних классиков, особенно латинские».