|
Я обожал его за отвратительный нрав и за счастливое уменье попадать впросак. Есть только одна твердая истина во всем, что он написал, да и ту из чистого сострадания к его бестолковости я ему подсказал. Я полагаю, Пьер Бон-Бон, вы хорошо знаете ту восхитительную этическую истину, на которую я намекаю? - Не могу сказать, чтоб я... - Ну, конечно же! Да ведь это я сказал Аристотелю, что избыток идей люди удаляют через ноздри посредством чихания. - Что, безусловно, и-ик - и имеет место, - заметил метафизик, наливая себе еще один стакан mousseux и подставляя гостю свою табакерку. - Был там еще такой Платон, - продолжал Его Величество, скромно отклоняя табакерку и подразумеваемый комплимент, - был там еще Платон, к которому одно время я питал самую дружескую привязанность. Вы знавали Платона, Бон-Бон? - ах, да, - приношу тысячу извинений. Однажды он встретил меня в Афинах, в Парфеноне, и сказал, что хочет разжиться идеей. Я посоветовал ему написать что разум есть свирель. Он обещал именно так и поступить, и отправился домой, а я заглянул к пирамидам. Однако моя совесть грызла меня за то, что я высказал истину, хотя бы и в помощь другу, и, поспешив назад в Афины, я подошел к креслу философа как раз в тот момент, когда он выводил словечко глаз. Я дал лямбде щелчка, и она опрокинулась; поэтому фраза читается теперь как Разум есть глаз и составляет, видите ли, основную доктрину его метафизики. - Вы бывали когда-нибудь в Риме? - спросил restaurateur, прикончив вторую бутылку mousseux и доставая из буфета приличный запас шамбертена. - Только однажды, monsieur Бон-Бон, только однажды. В то время, - продолжал дьявол, словно читая по книге, - в то время настал период анархии, длившийся пять лет, когда в республике, лишенной всех ее должностных лиц, не осталось иных управителей, кроме народных трибунов, да к тому же не облеченных полномочиями исполнительной власти. В то время, monsieur Бон-Бон, только в то время я побывал в Риме, и, как следствие этого, я не имею ни малейшего знакомства с его философией <IIs ecrivait sur la Philosophic (Cicero, Lucretius, Seneca) mais с etait la Philosophic Grecque. - Condorcel Они писали о философии (Цицерон, Лукреций, Сенека), но то была греческая философия. Кондорсе (франц.).>. - Что вы думаете - и-ик - думаете об - и-ик Эпикуре? - Что я думаю о ком, о ком? - переспросил с изумлением дьявол. - Ну, уж в Эпикуре вы не найдете ни малейшего изъяна! Что я думаю об Эпикуре! Вы имеете в виду меня, сэр? - Эпикур - это я! Я - тот самый философ, который написал все до единого триста трактатов, упоминаемых Диогеном Лаэрцием. - Это ложь! - сказал метафизик, которому вино слегка ударило в голову. - Прекрасно! - Прекрасно, сэр! - Поистине прекрасно, сэр! - проговорил его величество, по всей видимости, весьма польщенный. - Это ложь! - повторил restaurateur, не допуская возражений, - это - и-ик - ложь! - Ну, ну, пусть будет по-вашему! - сказал миролюбиво дьявол, а Бон-Бон, побив его величество в споре, счел своим долгом прикончить вторую бутылку шамбертена. - Как я уже говорил, - продолжал посетитель, - как я отмечал немного ранее, некоторые понятия в этой вашей книге, monsieur Бон-Бон, весьма outre <Вычурны (франц.)>. Вот, к слову сказать, что за околесицу несете вы там о душе? Скажите на милость, сэр, что такое душа? - Дуу- и-ик - ша, - ответил метафизик, заглядывая в рукопись, - душа несомненно... - Нет, сэр! - Безусловно... - Нет, сэр! - Неоспоримо... - Нет, сэр. |
