Мэриан стала выбираться назад на гравий. Ее туфли покрылись черной пылью.

Джеймси все еще стоял там, где его оставили, и, когда Мэриан взглянула на него, ей показалось, что он сияет от какого- то тайного удовольствия. Он стоял подняв руку, как человек, желающий удержать перед мысленным взором вид какой-то сцены, приведшей его в восторг. Он медленно повернул к ней голову и улыбнулся:

— Мэриан!

— Привет, — сказала Мэриан. Одна ее туфля слетела. Она начала тихо плакать.

— Не надо!

Он наконец сдвинулся с места и обнял ее, поддерживая, пока она управлялась со свалившейся туфлей. Он все еще обнимал ее, когда они направлялись к дому.

— Вот как нас с вами оставили. Здорово, правда? Давайте я покажу вам ваши фотографии. Я специально заказал их в цвете в Грейтауне.

Глава 18

Она прошла прямо к себе. В доме было очень тихо, когда они с Джеймси переступили порог. Его болтовня тут же умолкла, и он исчез в тени лестницы.

Войдя в комнату, она закрыла дверь. Здесь было тихо и светло. Солнце большими квадратами лежало на полу. Ее часы тикали. Она очень жалела, что оставила свои часы. Что ж, она не лишилась их. Мэриан смотрела на комнату почти с изумлением. Та оставалась обитаемой, еще не впавшей в запустение. Кофточка из джерси и кое-какое белье в беспорядке лежали на одном из стульев, хотя она собиралась никогда сюда не возвращаться.

Что-то новое лежало на столе — открытка. Она взяла ее и стала пристально рассматривать. Репродукция картины Веласкеса «Сдача Бреды». Перевернула ее. Открытка была от Джеффри из Мадрида. Он сообщал, что все остальные отказались от поездки, так что им с Фредой Дарси пришлось поехать одним. Он писал, что считает Тициана действительно… Мэриан бросила открытку в корзину для ненужных бумаг.

Она медленно сняла пальто. Вполне естественно, что сначала она подумала о себе. Но как быть с Ханной? Они должны узнать, что идея была не Ханны, а их с Эффингэмом. Она все объяснит, и их должны простить. Однако почему простить ? Ее мысли как будто снова попали в клетку. Даже если они сочтут Ханну невиновной, позволят ли они Мэриан остаться в Гэйзе, раз она оказалась настолько опасной? Не отошлют ли ее немедленно отсюда и не запретят ли Эффингэму посещать этот дом, так что Ханна окажется наказанной, потеряв двоих своих лучших друзей? Мэриан тяжело вздохнула, и обвиняющий образ Дэниса предстал перед ней. Он просил ее не вмешиваться не в свои дела, почему она не послушалась его?

Она встала и быстро заходила по комнате, внезапно останавливаясь, чтобы подумать, и затем снова принималась ходить. Все это теперь казалось ужасной ошибкой. Ей следовало отнестись с уважением к положению Ханны. И не было ли во всем этом руки судьбы? Они не смогли пройти через эти ворота. И все же это безумие. Она постояла у окна, глядя на Райдерс. Окна при закатном солнце мерцали оранжевым светом. Там Алиса и Эффингэм, должно быть, Бог знает что говорили друг другу. Мэриан почувствовала полное отсутствие интереса к этому. Во всяком случае, откуда Алиса узнала? Очевидно, Эффингэм допустил какой- то промах. Теперь, вспоминая все детали, она пришла к выводу, что он должен был неизбежно совершить какую-то ошибку. Ему не хватало веры. Возможно, ей тоже не хватало веры. Все равно, бедный Эффингэм.

Она посмотрела на часы. Наступил час, который она обычно проводила с Ханной. Будет ли она когда-нибудь снова сидеть с ней, занимаясь привычными делами? Замкнутая тихая жизнь Гэйза, жизнь в заключении, внезапно показалась ей самой лучшей жизнью в мире. В ней было достаточно места для любви.

Время шло, и Мэриан без устали бродила по комнате, иногда разговаривая вслух сама с собой.